Я стоял в ступоре, рассматривая щит. Меня не арестовали?
Потом подошли ещё несколько парней с разных курсов. Те двое, в незнакомой форме, оказались кадетами пятого курса.
Я выдохнул, и обмяк…
Меня так попустило, что я потом не мог толком приложиться к одному из двух канатов, которые мы тянули, поднимая щит в вертикальное положение. Хорошо, что нас собралось 12 человек, и никто не заметил, что я слаб, как девочка. Правда, под конец, я уже взбодрился, и принял участие в общем последнем рывке, который окончательно установил щит на стойках, вставленных во вкопанные в землю трубы.
Так что-же, меня не раскрыли?!
Каким образом они до сих пор не знают, что я не Соколов? Прошло уже четыре дня! Не может быть, чтобы разбившуюся машину до сих пор не нашли на дороге!
Потом мы ещё тянули канаты туда-сюда по команде сварщиков, чтобы поймать строго вертикальное положение.
– Кадеты, свободны! Всем спасибо! Разойтись по своим задачам! – наконец приказал старший наставник, – Соколов! Не смотрите на электросварку! Вы что, не знаете, что так нельзя?
– Есть… – ответил я, и направился к своей клумбе.
Чем дальше, тем бодрее я шёл. Робкая радость разрасталась и крепла – меня не раскрыли! Не знаю, что меня убедило в том, что больше мне не угрожает раскрытие, но я был уверен, что сегодняшний день был решающим, и если меня не взяли сегодня, то уже и не возьмут. Хотя с этим можно поспорить, и я это понимал. Арест можно ожидать и завтра и послезавтра. Разбитая машина с двумя погибшими – это чрезмерно заметное событие, и трудно быть убеждённым, что это никак не аукнется. Но я был убеждён в этом, словно я просто знал это. Нет, я не думал, что погибшего парня не нашли. Его нашли гарантировано, и уже давно. И его опознали, видимо, как кого-то другого. Отсутствие документов, конечно, выглядело странным. Но таксист уже ничего не расскажет, а какие-то неведомые обстоятельства удачно выдали погибшего Соколова за другого пропавшего человека. Проблемы начнутся в двух случаях: когда этот пропавший, за которого приняли Соколова, вдруг сам явится живой, и когда в КК РОК позвонят, или приедут Соколовы-родители. В первом случае проблема не велика – погибший всё равно остаётся неопознанным. А вот в случае контакта с родителями, всё зависит от срока давности. Чем позже родители выйдут на контакт с сыном, тем легче выдать себя за него. Заметное отличие от настоящего Ярослава можно выдать за возрастные изменения и влияние суровой новой жизни – меняются привычки, характер, голос, взгляд, мышление, словарный запас… Мама, папа, я теперь другой. Главное – у родителей остался сын. Да, это теперь моя миссия: оставить родителям сына. Даже не заменить, а оставить!