– Прошу простить. – Промычал Фабисяк, как-то сразу догадавшийся, что здесь ему не рады и спиной вперёд направился к выходу.
Молодая особа, разгадав манёвр спутника, зарыдала, мёртвой хваткой вцепилась в руку директора, и истерично завопила следующее:
– Я пришла сюда не для того, чтобы спорить с кем-то о наличии у пана Тадеуша высоких моральных качеств! Я здесь только потому, что попала в беду и нуждаюсь в помощи! Да, мне не понаслышке известно, что Фабисяк – общеизвестный мерзавец…
– Я бы попросил… – Огрызнулся директор.
– Не перебивайте меня, пан Тадеуш! Хоть я вас и всецело уважаю, но всё же знаю о чём говорю! И говорю, обратите внимание, не только я, но и практически все. Так вот, Фабисяк общеизвестный мерзавец, но при этом единственный, кто поддержал меня в трудную минуту и привёл сюда! И ведь наверняка догадывался, как его здесь встретят!
Больно стало бы тому, кто в эту минуту бросил взгляд в сторону инспектора Смыка. Мужчину корёжило от одной только мысли, что попавшая в беду гражданка не пошла за помощью в полицию, а собирается доверить судьбу одиннадцатилетнему недоучке. Пан Людвик встал и рассказал, что думает и о девушке, и о директоре Фабисяке и о «так называемом» детективе Качмареке.
– Как вы меня назвали, пан Людвик? – Влодьзимеж даже покраснел от возмущения.
– Недоучкой. Кем ты, Володенька, по сути и являешься.
Последнее высказанное Смыком привело Качмарека в состояние лютейшей ярости и лишь наличие у этого сорокалетнего мужлана огнестрельного оружия спасло его от многочисленных ссадин и ушибов.
– Я могу объяснить, почему мы не пошли в полицию… – Попыталась объяснить гостья, но Влодьзимеж жестом попросил её временно воздержаться.
Детектив отвёл Смыка в сторону, чтобы на ухо спросить следующее:
– Пан Людвик, не пора ли вам домой?
– Нет! Не пора! – Громко, чтобы слышно было даже в соседнем доме ответил инспектор. – А даже если бы была и пора, я бы всё равно никуда б не пошёл!
– Мне кажется, что вы забыли выдернуть из розетки утюг.
– Вы будете смеяться, но я даже не знаю, как он в неё втыкается. – Парировал полицейский, отлично понимавший, на что ему намекают.
– Хорошо оставайтесь, но только с одним условием – что бы вы здесь не услышали, будет воспринято вами как частным лицом, никакого отношения к полиции не имеющим.