Перерождаясь вновь и вновь,
Земную покоряет полость,
Где можно, сущность извратив,
Творит как светоч, позитив.
Обдаст прохладою дыханья
Щетину желтого жнивья,
Чтоб тень от прежнего житья
Скорей перетекла в преданье.
Болезненный нарыв сокрыв
Средь звёзд сияет серый гриф.
Когда сжимается пространство
До точки, вольности творя,
Под забубённость октября
И осень празднует гражданство,
Ладони в камень, оглянусь
На мир, куда я не вернусь.
Неравной осени неровный ход.
В нелепых ширмах умирает зелень,
Медлительно прессующая темень
Готовит увяданию приход.
От средней осени телесное нытьё,
Дождливая, контрастная надменность
В печаль уводит, отражая леность,
Ненужной шеймы бренное витьё.
В хранилище ночи переполох:
Неясных звуков хор и треволнений,
Пугает неизбежность изменений,
Как водится, застав людей врасплох.
Она в иллюзии блаженства,
Предвосхищая данный путь,
Светилы преломляя луч,
Миксует красочное бегство,
Прибавив горечи чуть чуть.
И окрыленные подобья
Счастливых, верится, минут
К тебе наветренно прильнут
Расхристанно, в своём растрёпе,
Как прошлость в памяти замрут.
Льётся тихо небесное гумми,
Вязок воздух осеннего дня.
Пусть сомнения давят угрюмо,
В мыслях новых немало огня.
Нерушимость явлений как случай.
Мой диурн ведь похож на ноктюрн*,
Ты ничем необычным не мучай
От годов потускневший лямур).
В уголках твоих губ эта складка
Так ехидно заметно клеймит.
Тень от счастья проносится сладко
Мимо, мимо и не закружит.
Ныне солнце тревожа лучами
День второй сентября осветлит,
За твоими покажет плечами
Иной осени поздний визит.
*«Диурн» и «ноктюрн» здесь как дневное и ночное воображение
От молодости страшно далеко,
Что, то, что мнилось, уж давно забылось
О чём пронзительно и неустанно снилось,
А будущее… где-то в молоке!
Там мысли кружат во сиянии звезды
И манит даль, и та определённость,
Что часто превращается в влюблённость,
Рождая гения, свободность без нужды.
Она, которая, как принято, одна,
Под грифом та, для вечности родная,
Что с лёгкостью откроет дверце рая,
Предписано которой, что должна
Уйти, исчезнуть без иронии судьбы,
Чтоб ночь была без сна под одинокость,
Когда природы томная убогость
Озолотит вокруг живое, вне мольбы.
И жизнь и смерть, сиамское творенье,
Пикантность в окруженье наполняя,
По капле в теле старчество вливая,
Глотает жадно годы как мгновенья.