. Оно располагалось внутри беседки, под красивым ажурным навесом, защищающим дерево от дождя и снега. Цвело оно постоянно, потому что было искусственным, но на это не очень-то обращали внимание, сделано оно было изящно, не отличить от настоящего, а главное – возле него можно сфотографироваться в любое время года.
Туризм – дело прибыльное, даже если посетители стараются незаметно оторвать пластиковый листочек, взяв его себе на память.
Сегодня, на редкость, ещё было пусто. В парке гуляли всего двое человек. Мужчина подошёл к прудику. Несколько рыбок подпрыгнули, бойко вильнув ему хвостами, показывая свою разноцветную чешую.
Из главных дверей здания выбежал круглолицый мужчина около сорока лет.
– Вы, господин Фуси3? – спросил хозяин таверны. – Одно ваше имя, уже радость для нас.
– Да, это я, – улыбнулся пришедший. – Что, не похож на небесного императора?
Хозяин смущённо засмеялся, стараясь не так пристально его рассматривать. Общаясь с ним по видеосвязи, он был вынужден признать, что этот господин точь-в-точь похож на многочленные иллюстрации мифического божественного повелителя Поднебесной4. И он решил, что такое сходство всегда на руку актёрам и музыкантам, и грим наносить не надо. Да и кто же знает достоверно, как выглядят боги? Это раньше их боялись и почитали, а сейчас очень даже прибыльно называть себя именами столь величественных особ мифологического прошлого.
– Мероприятие скоро начнётся, – сказал хозяин. – Сейчас возле дерева расставят скамейки, а ваше место будет тут, – он указал под самый ствол дерева, где уже стоял маленький низкий столик и круглая подушечка. – Вам места хватит? Можем столик заменить?
– Хватит, – кивнул Фуси. – Удобно. И цинь5 поместится. Раньше для циня никаких особых столов не изготовляли. А сейчас все привилегии.
– У нас много музыкантов побывало, даже со своей мебелью. Но вы ничего не сказали, вот я и решил сам предложить, – отчитался тот. – Идёмте, я покажу комнату, где вы можете переодеться и оставить свои вещи.
Войдя в главный зал таверны, Фуси осмотрелся. Никого не было, кроме молодого бармена за стойкой, и одиноко сидящей грустной девушки, лет двадцати. Одета она была в светло-красное платье, с изображениями золотых летящих фениксов, а её длинные распущенные роскошные тёмные волосы были откинуты на левую сторону. На её столе, у окна, стоял небольшой, в один шен