Любовь и ненависть: дары богов - страница 24

– Моя дочь – теперь демон…

– Ты что, обезумел? – раздался голос со стороны.

Вэй обернулся, недалеко стоял Цзыхань. Меч начал сиять ещё ярче.

– Демон! – понял воин.

Вэй бросился на персикового духа, но тот рассыпался лепестками и розовым вихрем завис в воздухе.

Вэй принялся носиться за духом по лесу, срубая ветви деревьев, но вихрь был стремителен, увиливая с невероятной быстротой. Вдруг один лепесток оказался разрублен пополам, и капля крови упала на траву. Вихрь рухнул на землю, обретя плотскую форму.

Цзыхань скривился от боли и зажал ладонью левое предплечье, на котором оказался небольшой порез. Он не предполагал, что заклинатель настолько силён, но это было вполне ожидаемо, если ему поддалось такое оружие.

– Этот меч сведёт тебя с ума, если ты посмеешь убить им невиновного, – предупредил Цзыхань.

– Испугался? – злобно хмыкнул Го Вэй, подходя к бессмертному духу. – Все демоны – это зло.

– Даже этот ребёнок? – спросил персиковый дух.

– Да. В него вошла сущность, и теперь он тоже демон.

Цзыхань бросил нежный взгляд на умершую Нуин и плачущего ребёнка.

– Сестра, я же предупреждал, – с грустью вздохнул персиковый дух.

– Откуда ты её знаешь? – удивлённо спросил Го Вэй, подходя, и готовый в любую секунду проткнуть демона насквозь. – Кто ты такой? Ты причастен к её смерти?

– Стой! – Цзыхань поднялся на ноги. – Это она так решила. Она воспользовалась моим персиком желаний, пожелала отдать свою жизнь, чтобы жил ваш ребёнок.

– Что? – Го Вэй пытался вспомнить обо всех демонах, о которых читал в обширной библиотеке клана, и на память пришло только одно имя. – Ты – дух желаний Цзыхань!?

– Да. Если бы она не…

– Замолкни и умри! – Вэй сорвался с места, устремив меч на демона.

Цзыхань обратился в вихрь из персиковых лепестков и полетел в тёмную чащу леса.

Го Вэй вскочил на коня и поскакал за ним, крича во след:

– Ты не уйдёшь, мерзавец! Я буду преследовать тебя всюду, пока не убью!

Го Вэй пришёл в себя из-за того, что пиала треснула в его руках, остатки вина полилось на него, а осколки посыпались на пол. Он встрепенулся, понимая, что до сих пор сидит на том же месте в таверне. Никто этого не заметил, потому что раздавались бурные овации, звучащие в адрес рассказчика и его истории, и восклицали восторженные отзывы.