Она не знала, что я приеду. Ответное письмо могло бы дойти до нее гораздо позже, чем мой самолёт приземлился бы в Эстонии, писать его не было смысла. Я коснулась ручки ворот, и та мне поддалась. Джули их не закрывала. Я зашла во двор, где меня встретили голые кусты роз – летом они цвели, и душистый запах проникал в открытые окна дома. Тогда я просыпалась каждое утро в ореоле их аромата. Можно было закрыть глаза и мысленно перенестись в лето, можно даже забыть о последовавшей за ней осени и почувствовать как ноздри щекочет запах цветов.
Входная дверь тоже оказалась незапертой. Она никогда не заботилась о замках и ключах. Я пару секунд простояла в нерешительности, держа ручку, как спасательный круг, и как открыла дверь, ахнула. Джули стояла прямо на пороге, с ее фирменной легкой полуулыбкой, будто ждала меня здесь, зная, что я иду.
– Ну привет, Алекса. Я ждала тебя.
На первый взгляд она совсем не изменилась. Такая же красивая, в белой мужской рубашке и джинсовых шортах, волосы собраны в одну слабую косу, стоит, опираясь на дверной косяк.
Однажды нас еще в школе попросили встать в круг и взяться за руки, чтобы показать, как по цепочке по нам пройдется ток из прибора, названия которого я не помню. Сейчас я словно вновь ощутила ток на своей коже, почти как тогда. Он бежал вниз по позвоночнику и искрился на кончиках пальцев.
– Ты была так уверена, что я приеду? – я улыбнулась и скинула на пол рюкзак.
– Я хотела, чтоб ты приехала. И ты приехала. Ты ведь сама веришь в силу желаний, – она пожала плечами и забрала мое пальто. – Будешь кофе?
– Буду.
В самом доме тоже ничего не изменилось. Я отметила это с заметным облегчением – не любила, когда дорогие моему сердцу места преображаются и теряют признаки прошлого. На первом этаже кухня была совмещена с гостиной, но сама кухня по сути простаивала зря. Посуды было удивительно мало. Ни я, ни Джули там почти никогда не готовили. Единственными действительно нужными вещами являлись электрический чайник и кофемашина, которая сейчас мерно журчала. В гостиной стены были выкрашены в цвет индиго, стоял черный вельветовый диван и плазменный телевизор, который тоже, к слову, почти никогда не работал. Зато были доверху заполненные книгами шкафы.
– Две ложки сахара, верно? – спросила Джули, стоя над чашками. Ее волосы светились под белой лампой в виде куба над столом.