И в качестве поддержки дому Линлор готов рассмотреть возможность взять в жены девицу Дориану, что осталась без отца. Наслышан о ее уме, красоте и добром нраве.
Дядя, он же старший брат Лиз, этому предложению обрадовался. Дори как раз находилась в возрасте, когда большинство девушек отдают замуж.
О высокой чести от Властителя было объявлено на очередном вечере памяти отца, и это дало Дориане возможность на коленях молить дать ей отсрочку, чтобы она могла поскорбеть и оплакать отца. На весь принятый в свете срок траура.
Увы, отказать ей было бы величайшей бестактностью. И все приличия в тот раз были соблюдены. Дядя Колвин сам ездил во владения Веемара с благодарственным письмом от вдовы и обещанием, как только истечет положенное время, отдать девицу за Властителя.
Велика была вероятность, что тот ждать не захочет, отмахнется и велит подать ему другую невесту. На это Дори и рассчитывала. Но не сложилось. Советники нашептали на ухо Веемара, что ему и самому неплохо бы выдержать «траурный пост».
И вот сейчас Властителю должны были сообщить, что девицы он не дождется. Олинги, может, и диковаты, но старомодны и чтят законы предков.
В девятнадцать девиц объявляют совершеннолетними, и они вправе отказать первому жениху, которого сватают родители.
Кто ж знал, что нежный цветок, Дориана Линлор, сможет так все сообразить? Да и слыханное ли дело – отказывать самому Веемару?
Проклятие – это отсроченная смертная казнь. И расправа ожидала Дори завтра в полдень.
Или уже сегодня? Счет времени она потеряла.
* * *
Она все же заснула. Измученная душа потребовала отвлечения хотя бы сном. И он стал жестокой насмешкой. Девушка гладила по огромной, теплой и мохнатой голове тигра. А тот довольно щурился и щекотал ей предплечье жесткими усами.
Разбудил Дориану скрип двери. Она тут же подскочила, испуганно глядя на светлый прямоугольник.
– Чуть до разорения угодья не довела, и поди ж ты, спит, будто совесть чиста! – укоризненно произнес пожилой охранник, одетый в кольчугу и с мечом на поясе. В полном обмундировании явился. Словно Дориана была хищником в клетке или опасным головорезом, который вот-вот на него накинется. И горло перегрызет.
– Что, пора уже? – спросила она сонным голосом, пытаясь проморгаться и обрести ясное зрение.
– Ишь, обрадовалась. Твой позор должен весь честной люд наблюдать. А сейчас люди добрые спят еще. Завтрак принес тебе. Хотя только харчи переводить.