Трэш растерялся. На мгновение он выглядел совершенно ошеломлённым. Но его лицо быстро вновь обрело серьёзное выражение.
– Напрасно вы пригласили журналистов, – сказал он, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. – Мне уже звонят из Департамента здравоохранения, военного ведомства, из религиозных организаций, даже из Ватикана! Гражданские активисты требуют закрытия ваших экспериментов.
– Эти люди нас не поймут, – Элизабет говорила сдержанно, но с внутренним огнём. – Пока они сами не столкнутся со смертью близкого. Каждый человек – это уникальная история, кладезь знаний, навыков, идей. Эти знания – ключ к Вселенной, к звёздам, к новым открытиям. Потерять их – значит закрыть дверь, которую невозможно открыть вновь.
Директор молчал. Было видно, что его разум разрывается между противоречиями. Он шагал по кабинету, опустив руки за спину, будто боролся сам с собой. Наконец, он повернулся к Элизабет:
– Хорошо. Продолжим наблюдения. Но с этого момента всё в закрытом режиме. Ни слова прессе, никакой утечки информации за пределы наших стен. Это приказ.
Элизабет кивнула.
– Я вас поняла.
Она развернулась и покинула кабинет. Несмотря на то, что разговор вышел коротким, он оставил после себя тревожный осадок. Элизабет понимала: её проект может быть свёрнут в любой момент. Её терпели только потому, что результаты были впечатляющими. Но любая ошибка или утечка могла стать концом.
Вернувшись в свой кабинет, Элизабет закрыла за собой дверь на замок и уселась за монитор, окружённая массивом данных. На экране перед ней разворачивались сложные графики, трёхмерные модели и цифровые карты мозговой активности оживлённых. Программы анализировали метаболические показатели, электромагнитные импульсы и химические изменения в их организмах. Устные отчёты от ассистентов дополняли картину.
Один из них сообщил, что пациент Марк Клейн, обычно спокойный, неожиданно впал в состояние ярости, проявив невероятную физическую силу. Другой ассистент рассказал о женщине, у которой активировались участки мозга, обычно недоступные живым. Паттерны электрической активности напоминали нечто схожее с квантовым шумом, обнаруживаемым в симуляциях, создаваемых суперкомпьютерами.
Однако в целом, никакой стройной теории о происходящем у Элизабет не было. У каждого оживленного процесс восстановления шёл по-своему, не поддаваясь привычным закономерностям. Метаболизм некоторых практически остановился, другие демонстрировали признаки активного регенерации тканей. Отклонения были настолько разнообразными, что поиск общей тенденции казался задачей, выходящей за рамки нынешнего понимания биологии.