Тишину нарушили быстрые шаги. В комнату ворвалась их девятилетняя дочь Эмма, держа в руках старую деревянную лошадку.
– Мам, пап, посмотрите! Я нашла её внизу, в подвале! Там, где стоят бочки!
– Игрушка из детства твоего папы, – заметила Мари, глядя на вытертые края лошадки. – Ты там играла? Эмма, это не место для игр.
– Я только на минутку! Там ещё… – девочка вдруг запнулась, разглядывая игрушку, будто забыв, что хотела сказать. – Там какие-то бумажки лежат! Старые, возле бочки.
Жорж улыбнулся, подойдя ближе, чтобы погладить дочь по голове.
– Ты у меня маленький исследователь, – сказал он и добавил, слегка прищурившись: – Но если увидишь ещё бумажки, оставь их там.
– А что это за бумажки? – спросила Мари, чуть нахмурившись.
– Обычные старые чеки. Ничего важного. Отец хранил там всякий хлам.
Он снова отвёл разговор, будто это была совершенно незначительная деталь. Мари заметила, как Жорж повернулся к камину, избегая её взгляда. Но Эмма больше ничего не добавила, вертя лошадку в руках.
За окнами метель разыгралась с новой силой, скрыв все дороги, а отблески пламени продолжали плясать на полу. Мари устало прикрыла глаза, пытаясь выгнать из головы тревожные мысли. Всё ли это на самом деле случайно?
Метель стихла, уступив место ясному морозному утру. Альпы вокруг шале засияли в лучах солнца, словно покрытые алмазной пудрой. Тишина была почти волшебной, но от неё же веяло какой-то отрешённостью.
Мари стояла на балконе, кутаясь в светлый шерстяной кардиган, и смотрела, как её дочь Эмма каталась на санках с небольшого склона. Девочка смеялась так громко, что звук эхом отдавался в тишине спокойного солнечного, морозного утра.
– Мам! Смотри, как быстро я еду! – закричала Эмма, съезжая с небольшой горки и не замечая, как одна из варежек соскользнула с её руки и упала в сугроб.
– Подними варежку, Эмма, замёрзнешь! – ответила Мари, но девочка уже унеслась дальше.
Мари махнула рукой и улыбнулась. Снежная картина перед её глазами выглядела идеально, словно кадр из открытки. Но внутри всё же тлело ощущение беспокойства. Она снова думала о найденных бумагах, о странных транзакциях на счёте и о том, как легко Жорж отмахивался от её вопросов.
Она вернулась в дом, где пахло свежими круассанами и сваренным кофе. Кухня была уютной, как всегда. Мадам Жильбер хлопотала за столом, ловко управляясь с корзиной для хлеба. Её неспешные, выверенные движения всегда напоминали Мари о стабильности, которой так часто не хватало в семейной жизни.