Но у Маздонова имелся стопроцентный повод в самое ближайшее время встретиться с Генрихом Наумовичем. Дело в том, что старик при первой их встрече, в сквере, перед входом в магазин интимных товаров «Бешеный восторг», уронил в траву, рядом со скамейкой, небольшую цветную фотографию обнажённой девушки необыкновенной красоты. Кеша с первого взгляда влюбился в неё, но не потому, что на теле прекрасной незнакомки не наблюдалось никакой одежды.
Полюбил её эмоциональный и впечатлительный парень за красивое лицо, возможно, через фото сумел разглядеть и её прекрасную душу. Цвет лица у девушки был не просто белым, а с матовым оттенком. Большие чёрные глаза, маленький рот, изящный подбородок и удивительный кожи… Разве это не могло не восхищать Маздонова?
Если бы Иннокентий являлся не совсем порядочным человеком, то он просто оставил бы это фото на память, себе. Да и не стал бы он звонить по сотовому телефону Генриху Наумовичу для того, чтобы вернуть находку. Он тайно любил бы прекрасную незнакомку и, возможно, в течение двух-трёх лент его устраивал бы такой вариант. Но Маздонов не без основания считал себя бескрайне честным человеком и потому, пусть с болью в сердце, но обязан был вернуть её старику Пигмалиону.
Он дозвонился Генриху Наумовичу только со второго раза. Первый звонок не принёс желаемого результата по той причине, что Маздонов спросил в трубку совсем не то, что следовало бы:
– Здравствуйте! Это Генрих Наумович Нуглер?
– Никаких Нуглеров я не знаю, гражданин или, как вас там! Вы категорически ошиблись номером, чёрт возьми!
С некоторым недоумением минут через пятнадцать Кеша решил повторить звонок по этому же номеру, ибо другого он в наличии не имел.
– Здравствуйте! Извините, – с некоторой надеждой сказал своему возможному собеседнику Маздонов. – С кем я разговариваю? Это Генрих Наумович Пигмалион?
– Привет, Кеша! Я тебя узнал, юный друг. Я сначала предполагал, что меня беспокоит анонимная сволочь, которая назвала меня, по каким-то странным причинам, Нуглером. Не знает, видимо, некультурный и невоспитанный хам, что я уже давно Пигмалион, и на всякие клички и прозвища не отвечаю.
После этого короткого разговора Иннокентий окончательно понял, что Генрих Наумович бесповоротно и основательно вошёл в роль Пигмалиона, но не того, древнегреческого, а современного, российского. Да и в паспорте у него была указана, обозначена конкретно эта фамилия, а не какая-нибудь другая. Всё очень чётко, ни один даже самый наглый и вредный комар носа не подточит.