Якоб сразу заявил отцу, что не собирается работать «Свободу». Лошадей он не любит и видит в них только своеобразный снаряд для прыжков. Бежали бы буйволы, антилопы гну, верблюды – без разницы, запрыгнул бы на них. Он жокей, парфорс-наездник, конный акробат-сальтоморталист и ни разу не дрессировщик, так что шамбарьер ему ни к чему. Для пробы щёлкнул пару раз, случайно огрел себя по спине жалящим концом и передал хлыст старшему брату со словами: «На, развлекайся. Может, хоть тут ты меня перепрыгнешь!..» Отец это отметил, понял: из плясуна певца не сделать, если у него нет голоса. Так что удел Якоба – узкий специалист. Акробат он и есть акробат. Но невероятно талантливый!..
А вот Альберта шамбарьер захватил с головой, особенно когда отец ему показал, как им можно виртуозно пользоваться. Когда Саламонский-старший с центра манежа снайперски сбил несколько палочек с палец длиной, специально положенных на барьер, Альберт восхитился филигранной точностью и воспылал желанием добиться такого же мастерства как у отца. Вильгельм, хитро прищурив глаз, послал тонкое плетёное тело хлыста в сторону сына и оглушительно щёлкнул. Наконечник шамбарьера вздыбил волосы на голове Альберта, едва докоснувшись, словно погладил, но уши изрядно заложило звоном. Несколькими сантиметрами ниже и будущий покоритель манежа остался бы без глаз и с глубокими шрамами на лице на всю оставшуюся жизнь. Но Вильгельм Саламонский знал, что делал. Риск был минимальным – он владел шамбарьером, как никто другой.
С этого дня покоя в цирке не стало. Как только появлялось окошко между репетициями номеров, манеж тут же оглашался револьверными выстрелами бича. После представления шамбарьер Альберта оглушал щёлканьем окрестности едва ли не до первых петухов. Лошади на конюшне тревожно прижимали уши и беспокойно перетаптывались в стойлах, артисты, скрипели зубами и до поры терпели.
Он репетировал без перерыва. Было ощущение, что по соседству открыли стрельбище и там безостановочно идут учения. Те, кто жил в цирке, стали жаловаться Вильгельму на невозможность отдыхать и даже нормально разговаривать. Однажды нервы сдали и дело дошло до рукопашной. Пришлось Вильгельму доказать кулаками, что он не только мастер манежа, но и приличный боец.
Наконец Вильгельм сжалился над коллегами, тем более что у Альберта стало неплохо получаться. Теперь в цирке он репетировал только в строго отведённое время. Остальные тренировки с шамбарьером перенёс в ближайший парк. Там репетировал до тех пор, пока его однажды чуть не арестовали полицейские за стрельбу в черте города. Пришлось объясняться…