Ехать в дом, где жили его родители, – это большая удача для любого журналиста! Это даже не удача, это как сорвать джекпот. О таком она даже не мечтала, поэтому пришла в замешательство.
Марко наблюдал за ней молча, ожидая ответа. Он очень терпеливый, это профессиональное. Только сейчас он использовал это время, прокручивая в голове вопрос: зачем ему это надо? Она журналистка! Он тащит в дом одну из этих выскочек с диктофонами в руках, что было не похоже на него. Но Адель заинтриговала его тем, что не любит летать! Даже не заинтриговала, она его взбесила этим. Этот момент все еще хотелось исправить, пусть даже она наговорила ему гадостей. Просто так сильно боялась, что не ощутила другую сторону полета. Надо повторить попытку и усадить ее в самолет снова.
Только одно «но»: между ними расстояние в полете, от кабины пилота до кресла, на котором она сидит. Кстати, она сидит и не видит никаких красот, потому что ей никто их не показывает, скорее напротив, она слышит лишь негатив.
– Ты зовешь в дом своих родителей журналиста, – наконец произнесла Адель и вернула Марко на землю. Они застряли в рукаве телетрапа, уже пропуская наземных работников на борт.
– Я поведал этому журналисту то, что никому никогда не рассказывал. Начало положено, а я ненавижу сворачивать в сторону. Единственное, что может мне помешать, – непредвиденные обстоятельства. Например, в данном случае я замолчу, если ты навсегда покинешь мой самолет.
Адель широко распахнула глаза, пытаясь понять, правильно ли она его поняла. Но, видимо, правильно, потому что Марко нагло улыбнулся и гордо пошел к входу в терминал. Он всегда гордо уходил вперед! Кстати, ему идет улыбка, даже такая наглая.
Пришлось идти за ним, но ее чуть не сбили с ног стюардессы, вышедшие из салона самолета и направляющиеся к терминалу. Они смеялись, что-то обсуждая.
– Прошу прощения, Адель. – Мариса чуть не налетела первая, но, коснувшись плеча девушки, затормозила. – А ты молодец! Я в свой первый раз просидела в туалете весь полет. Меня ужасно укачивало.
Вот это новость! Кто бы мог подумать, что стюардесс тоже укачивает.
– Я думала, что стюардессы особый тип людей и вы рождаетесь без страха и с любовью к самолетам.
– Нет, – улыбнулась она так, как будто Адель ее лучшая подруга, – мне пришлось много летать, прежде чем понять, что я влюбилась в небо и хочу посвятить себя ему.