Я скручиваю в тугой пучок свои богиньские локоны, снимаю кольца и браслеты, закрываю медленно историю болезни, так же медленно поворачиваюсь к нему всем корпусом, смотрю в его косые глаза не отрываюсь некоторое время. Все, я готова сожрать его вместе с ботинками.
К черту женственность, нужно срочно достать все виртуальные мужские причиндалы, которых меня физически недодала природа.
Я открыла рот и без промедления отметелила коллегу по всем пунктам, с соблюдением правил ритма и композиции медицинского ора.
По его лицу стало видно – до него дошло, он даже обрадовался, как будто встретил старого приятеля. Его левый глаз встал на место, он прикрыл рот и тихо ответил: «Ну так бы сразу и сказала, а то ничего понять не можем сегодня, че требуется. И начмед еще говорит, что ты заболела, что-то с речью у тебя».
– С речью у меня все в порядке, как видите, как и с разумением, – в ответ я строго и громко. – А вы там же, в тех же окопах и держите крепко свои позиции в не обучаемости.
– Да мы обучаемые, не ругайся так Арифовна! Просто сегодня тебя никто не понял, и поэтому порешали по-своему. Признаюсь, брат – я не прав. Ты мне еще раз хорошенько объясни, как это пишется. – подскочил довольный травматолог к моему столу и схватил историю болезни. – Щас, мигом все подправлю.
Два часа женственности мне дались очень тяжело и даже подскочило давление. Как в той пословице: «Не жили богато, ну и нечего начинать».
В коридоре промелькнула фигура Лены, слышу, как она говорит Оле: «Все там нормально, слышишь – распекает. В себя пришла наконец-то, не волнуйся, сейчас работать будем!»
Моя коллега Марина Анатольевна всегда слыла человеком решительным и без комплексов. В ней ладно сочетаются комсомольские порядки, вероисповедание сразу в двух конфессиях – католической и православной, бытовая магия, чертики женского авантюризма и привлекательности.
Сегодня ее внутренний калейдоскоп был мне продемонстрирован в самых ярких красках.
По негласному моему распоряжению я всегда отпускаю сотрудниц пораньше, иногда на час, который так же негласно мы прозвали «женским часом». Именно в этот выделенный час после ударно выполненного и перевыполненного плана они могут заняться своими бытовыми делами, сил на которые уже не было бы, если бы они ушли с работы вовремя.