Та часть, которой не хватало.
Так вот кто он теперь. Ах, ну да. Что ж, теперь ведём человечество к процветанию?
А это… это же Мерлин Сигнум, его правая рука и соратник, да и, конечно, исполнитель… “специальных поручений”… Как же он мог забыть его.
– Чем обязан твоему визиту, Мерлин?
Император вдруг осознал, что у его собеседника огромная пси-сила, и они вполне могли бы общаться, не то что не прибегая к помощи слов, а вообще даже не встречаясь. Видимо, в этом был какой-то особый смысл. Или ритуал…
И что немаловажно, он сам тоже обладал такой силой.
Так что же Мерлин? Он специально решил наведаться к нему, чтобы удостовериться, что с ним все хорошо. Словно он знал…
Ах, ну да, он же ещё и из “вечных”…
– Я пришел по вашему указанию. Полагаю, речь шла о каком-то конкретном поручении…
– Да, точно, – словно припомнив что-то, произнес Император. – Нет, речь не о поручении, – осклабился он. – Я хотел у тебя спросить, далеко ли мы сейчас от Енисея?
Мерлин приподнял голову из-под капюшона и посмотрел на Императора. В его темных глазах читалось некоторое… удивление.
– Полагаю, вы о реке, которая когда-то простиралась к северу от дворца. Когда-то, когда эти земли ещё называли “Сибирью”.
– Ты помнишь эти времена, вечный? – произнес Император с нажимом на последнее слово.
Мерлин удивленно покачал головой. Конечно, они оба об этом знали, но прямо он ему это не заявлял. Впрочем, он и не питал иллюзий по поводу своей роли в плане Императора и считал, что как раз эта его особенность и делала его важным для его плана. Впрочем, не эта единственная его особенность.
– Помню, – просто ответил он.
– Что ты помнишь о них? – глядя ему в глаза, продолжил свой допрос Император. – Расскажи мне, Мерлин, расскажи, все что помнишь.
– Та Сибирь, что видел я, была лишь призраком той, о которой говорят древние манускрипты и отчёты экспедиций. Можно сказать, что я видел только труп той земли… Природа давно угасла, место её заняли руины и развалины. Города превратились в прах, цивилизации измельчали до техноварваров и скатились в примитивные суеверия. Вот только холод, кажется, оставался там навсегда. Я уже не видел ни Енисея, ни его притоков – лишь холодные каньоны, бывшие руслами этих рек.
– А Байкал? Помнишь ли ты его живое сердце, что некогда билось в вечности?