– Не интересует! – отрезал он.
– Но вы же не знаете, с чем я пришла! – Я опешила от резкого напора, хотя примерно такого приема и ожидала.
– Я и так знаю. Пришла предложить свои услуги. Но меня это не интересует. У меня не надо убираться, мне не надо готовить, и другие твои предложения меня тоже не интересуют. -Он развернулся, явно планируя уйти внутрь.
– Я не предлагаю своих услуг. Я пришла за вашими
По-настоящему получаться у меня начало лишь к следующему лету. До этого я, как новичок, продолжала использовать силу-сырец. Трансформация ее в направленные потоки, разделение и структурирование все еще давались мне с трудом. Я и не предполагала, что магия – это так сложно. Казалось, вытолкнул силы – и вот оно, волшебство. Выяснилось, что это вообще не так.
Учитель объяснял доходчиво:
– Вот ты достала из скалы кусок железной руды. Он в принципе уже очень хорош. Его можно скинуть кому-нибудь на голову, и человек скорее всего отъедет в мир теней. Но если руду переплавить, то из нее можно сделать топор. Топором уже не только чудесно рубятся головы, но и заготавливаются дрова на зиму. Когда умений и знаний больше, из того же куска руды создаются спицы для телеги, фортификационные ворота, посуду и даже обручальные кольца.
– Обручальные кольца делают из золота, – заметила я.
– Да? – удивился учитель. – Ну вот, Фимка, такой пример испортила своим всезнайством!
Этим странным почти собачьим прозвищем он наградил меня почти сразу. Сперва я боялась что-то возразить, а потом привыкла. Он мог этим именем ругать, журить, насмехаться и даже хвалить.
Учитель был странным, и я редко его понимала, но научилась не обращать на это внимания. Он существовал так, словно в его голове всегда играл оркестр. И там звучал то марш, то деревенский пляс, то похоронка. Угадать, что именно сейчас на уме у Басбарри Грома было очень сложно, но если попадаешь не в такт, то можешь огрести ни за что. А попал – будет тебе счастье.
Условия обучения он мне озвучил сразу же. Их было всего три:
– Беспрекословное подчинение, как бы странно ни звучал приказ. Слезы, сопли и жалобы за пределами дома. Если я сказал, за мной не ходить – значит, не ходить.
Они были понятными и выполнимыми.
Первым я нарушила самое последнее.
Зря Гром его вообще придумал. Если бы он просто уходил раз в месяц, я бы, возможно, и не обратила на это внимания. Но связанная запретом, я просто умирала от любопытства.