– У всех есть ключицы, – заметил он, не желая открывать глаза и воочию любоваться обозначенным мной феноменом.
– Вы не поняли. – Я наморщила нос. – Я их вижу.
– А до этого не видела?
– Нет. Мама всегда говорила, что у аристократок никогда не должны торчать ключицы. Это признак плебейской крови.
Хотя теперь о моем благородном происхождении вообще ничего не говорило. Я жила в горах с черным отшельником, встречалась с обычным парнем без родословной. Руки загрубели от физической работы. Тело давно утеряло рыхлость и звенело мышцами. А теперь еще и ключицы. Этакий последний рубеж аристократической обороны.
– Я тощая, – сделала вывод я.
– Ты не тощая, – вздохнул Гром.
Он всегда так вздыхал, когда приходилось примерять отеческую шляпу в отношении меня. Впрочем, к его чести, отцом он был довольно приличным, иногда я почти забывала, что он мне не родной.
– Ты подтянутая, я бы сказал атлетически сложенная. Фимка, ну ты должна понимать, что у тебя не было ни одного шанса сохранить формы племенной наследницы. Магия тебя сушит. Это еще в академии, где девчонок особо не гоняют физически, ты могла бы быть чуток пополнее. Здесь, в горах – вообще без шансов.
Я немного кривила душой. Мне нравилось мое теперешнее состояние. Я была подвижной, легкой, сильной и выносливой. И отражение в зеркале было как будто бы довольно миловидным.
– Я красивая? – прямо спросила учителя.
– А Мак Соммерсет на этот вопрос не отвечает?
– Он в меня влюблен, поэтому его мнение не может быть беспристрастным. Я хочу независимое мнение.
– Ох уже эти девчонки! Да, Фимка, ты красивая. Всегда была миленькая, но сейчас прямо расцвела. Магическое могущество тебе к лицу.
Я расплылась в улыбке от уха до уха, но он тут же все испортил.
– Сходи достань из погреба кусок вяленого мяса на обед.
Проходя мимо входного косяка, я привычно уже кинула взгляд на воткнутый нож. Он опять находился намного ближе к двери, чем мне бы хотелось. Но это уже была больше игра “Кто кого”. И Басбарри Гром ко мне прикипел не меньше, чем я к нему.
Погреб в доме был едва ли не больше всего внутреннего помещения. Я полагала, что без магии здесь не обошлось: выдолбить в скале такую дыру было почти невозможно.
Когда я уже выбиралась из подвала, то услышала на улице голос учителя. Разговаривать сам с собой он привычки не имел, значит, кто-кто к нам пришел. Я сложила мясо на стол и накрыла полотенцем. И оцепенела, услышав второй голос.