– Как-как вы говорите, – спросил Карбид, – нетипичный сон?
– Конечно, – подтвердил Горгенатоп. – Вы готовы к рассказу?
И старейшина рассказал все, что увидел в своем последнем сновидении: о древнем городе, о приматах, о каменной стеле, на которой были выведены странные символы или знаки, и об услышанных им словах на неизвестном языке. Горгенатоп особенно акцентировал внимание на этих словах.
– Вы запомнили их? – спросил Карбид.
– Конечно, я помню их, как будто все еще слышу!
– Ну что ж, вы сможете их записать на наших карточках?
– Абсолютно точно.
Старейшина взял переданные ему углеродные карточки и когтем ловко начертал на них услышанные звуки и фразы. Казалось, прошло всего лишь минут пять, не больше.
Старейшина передал карточки Карбункулу и поспешил к выходу.
– Куда же вы? – прокаркал Карбид. – Мы же еще ничего не толковали!
– Главное, я вам все написал. А толкование проведите завтра, ведь уже поздно!
Горгенатоп попрощался и улетел.
Карбид сказал Карбункулу, что с утра они займутся толкованием сновидения старейшины вместе. Был поздний вечер, и уже хотелось спать.
Жили враны по пятьдесят-семьдесят лет, а иные доживали до восьмидесяти. Летоисчисление не сильно отличалось от земного, так как планета Карандаш крутилась вокруг своих светил на одну десятую года дольше, чем Земля вокруг Солнца. Таким образом, пятидесятилетний возраст, которого достигал вран, по земным меркам равнялся бы пятидесяти пяти годам.
Эскар прожил долгую жизнь великого пророка, которого слушали все. Недавно он разменял седьмой десяток и сейчас лежал в своем гнезде на голубой листве, беспомощно подрагивая ногами – раз-два, раз-два. Он умирал и был готов закрыть глаза навсегда. Единственное, что его заботило, – его преемник, а точнее отсутствие такового.
Ливень заколотил тяжелыми каплями по крыше, и потоки воды хлынули по ветвям гнезда. Ветви потолстели, закрыв щели в стенах. Так работала генетическая память: когда начинался ураган или дождь, ветви хитиновых деревьев утолщались, а когда непогода проходила, они становились прежними. Даже отделенные от деревьев ветви сохраняли то свойство.
У входа в гнездо послышались шаги, и через мгновение, отдернув занавеску в комнате Эскара, перед ним показался птенец, внук пророка. Только к нему в последние дни был благосклонен вран-альбинос. Других вранов, будь то старые друзья или родственники, Эскар видеть не хотел: он был для этого слишком слаб.