Собака дернулась совсем чуть-чуть. Похоже боли она не почувствовала, только смущенно поджимая уши, заозиралась и ускорила бег. Но пробежала в таком темпе отнюдь немного и начала перебирать лапами все медленнее. Вскоре стала улаживаться на дорогу. Щенки суетились рядом.
Удивительно. Милада разглядела в морде собаки и ее замедленных движениях головой явные мыслительные процессы: непонимание происходящего и, вместе с тем, понимание, неправильности происходящего.
Мужчина вышел из кустов и махнул рукой в сторону стоянки. Из фургона вышел еще один человек, и они вместе стали подкрадываться к животным. Как только собака безвольно опустила тяжелую голову на лапы, они сорвались с места и попытались поймать щенков. Большая часть разбежалась.
Один подошел к их матери и, остерегаясь, два раза толкнул ее ногой в бок. Собака, совсем опьяненная и ослабленная, едва заметными рывками повела головой. Глаза ее были открыты.
Видимо этого было достаточно и, осмелев, мужчина левой рукой прижал ее голову к вытянутым вперед лапам. Правой собрал шкуру около хвоста так, чтобы ее можно было держать в руке как тряпку. Потом тоже самое сделал на шее и неаккуратным движением, протаскивая по земле, поднял животное. От сильного натяжения пасть собаки обнажилась, а глаза закатились вниз. Она беспомощно повисла в своей же шкуре как в мешке.
Скверно ругаясь, работники неряшливо закинули собаку и щенков в фургон.
Произошедшее отвлекло Миладу от всех мыслей, но не то, чтобы это стало хорошей заменой. Она так и стояла на месте некоторое время, переваривая витиеватое, ни то скрытое, ни то подавленное свое отношение к случившемуся.
Не переварила и стала искать щенков. Непонятно зачем. Но не найдя, почувствовала нечеловеческий груз невыполненного долга. Даже немного потерялась и забыла зачем она здесь еще, кроме этого.
Не помня себя, добралась до места назначения. Этим местом была самая обычная лавочка. Плюсом была ее укромность и непопулярность. И конечно же – голая земля вокруг.
Милада небрежно откинулась на жесткую деревянную спинку и придавила собственным позвоночником кожу. Нелепая и обидная боль ненадолго вспыхнула где-то на спине. Сколько можно уже повторять эту ошибку?
Градус внезапного всестороннего натиска громко зашкаливал. Это становилось похоже на неодушевленный моббинг*. С горем пополам, она достала из сумки мешочек. Вывернула его и рассеяно сунула в карман. На земле, в небольшой кучке, лежали клочки разноцветной шерсти.