Его бровь поднялась, и скулы заиграли четкими и угрожающими линиями, отчего меня охватила тревога. Однако он не проронил ни слова, продолжая следить за мной с грацией сокола, когда я удалялась.
– Отец, можно ли мне в этом сезоне отказаться от посещения приемов? – спросила я, устремив взгляд на пейзажи за окном кареты, с ненавистью ощущая боль измученных ног.Есть надежды,что он сжалится надо мной.
Неотесанные мужчины топтались по мне столь бесчисленные разы, что опухшие пальцы едва умещались в туфлях, а пустые разговоры утомили до предела. Наиболее запомнился мне хранитель, посвятивший всю жизнь службе и оставшийся без семьи.Тараторил,нервно облизывал губы,и пылко пытался меня понюхать.
Ровесник отца, но сделал мне предложение! Я вскоре взбунтуюсь или сбегу! Нет больше сил терпеть это…
– Не думаю. – сдержанно ответил отец, перелистывая страницы в своей записной книге.
– Разве никто из них не приглянулся? – задумчиво вопросила сестра.
– Второй сын рода Дарксон, например, отлично подходит нашей Аннабет,– окинул отец нас одобрительным взглядом. – Слышал, на завесе служит, и быстро продвигается по званиям. Воспитание и происхождение безупречные.Отправил ему запрос.
Какой ужас, сестра склонила его на свою сторону… Теперь мне не видать спокойной жизни. Бедная я, да помогут мне святые!
– Прослыл повесой пуще всех! Только появится на выходных – и сразу в бардель "Красная жемчужина". Вы насмехаетесь? – воскликнула я, схватившись за голову. – Если вы меня ненавидите, отправьте тогда меня на завесу! Вы просто издеваетесь надо мной!
Отец поднял взгляд от записной книги, и в его глазах промелькнуло легкое раздражение. Знала, что мой прямолинейный ответ его озадачил, но не могла иначе. Мне не хотелось прожить всю жизнь по уготованному плану, сделав очередной шаг в веренице запланированных событий и вовсе не желанного мной союза.
– Аннабет, я надеюсь, ты поспешишь повзрослеть и поймешь, что отцу не забавы ради на сердце ложится этот вопрос, – его голос ненадолго обрел твердость. – В жизни своих детей родители ждут определенной выгоды.Особенно от дочерей.Мне не в радость от мысли,что ты слабее остальных ведьм, и твои конечности ломаются от каждого дуновения ветра.
Пусть я буду разбита, меня можно восстановить, а узы разрушить нельзя.
Тени под его глазами становились всё глубже, и хотя отец старательно скрывал внешние перемиеныв, мы с Элизбет особенно остро замечали изменения в нём. Замкнутый, малоразговорчивый, после гибели матери он избегал высшего света, как только мог, и часто уединялся в её любимой оранжерее.