Дети растут быстро. Год – другой пройдет, и они уже не обузой, а полноценными работниками станут. Особенно старший Мишка.
Лиза непонимающе посмотрела на тётку, та запнулась и перевела разговор.
Но пришедшей в голову идеи Марфа не оставила. Она знала, что Лизе семнадцать, а по документам все двадцать лет: давно пора было выходить замуж. Марфа в эти годы уже двоих детей имела. Вот только, где они, дети? Старший сын искалеченным с германской войны вернулся, через год умер, младший перед революцией в город подался, за двадцать лет ни одной весточки не пришло. Марфа даже не знала, к какому берегу он прибился: белым ли, красным? Большевиков она сильно не любила, хотя виду не показывала. Перед смертью старший шепнул, что подстрелили его свои. Он летом семнадцатого за унтер-офицера вступился, досталось обоим. Его не добили только потому, что немцы пошли в атаку, вся рота была перебита. Когда очнулся в госпитале, о ранении помалкивал, выжил только потому, что очень хотел вернуться домой, обнять родителей. Думал, что дома рана затянется, выздоровеет. Не получилось. С тех пор окаменела Марфа, с чужими задушевных разговоров никогда не вела, а своих всех раскулачили в начале тридцатых. В девяти краснопольских домах жили родственники, хоть и дальние, никого не осталось. Теперь там другие люди осели. Марфу, когда началась коллективизация, не тронули потому, что брать было уже нечего. Когда в один год умерли муж и дочь, продала она всё хозяйство и перебралась на окраину в маленький домишко, оказалось вовремя успела. Когда объявилась Лиза, может и неприветливо её Марфа встретила, оттого, что зачерствела за эти годы душой, но день за днём всё больше к ней привязывалась. Марфа уже даже боятся начала, как бы девушка снова не подалась в бега, поэтому и задумалась о её замужестве. Илья ей нравился, чем-то напоминал любимца, старшенького, рассудительностью, неторопливостью. Приметила Марфа, что и бога не чурается. Как-то зашел в избу по делам и, думая, что хозяйка не видит, перекрестился на её икону. Для Марфы это много значило. Да и работник Илья был хороший, Таисьин домишко в первое же лето поправил.
Глядишь, и мне поможет, а то крыша в одном месте прохудилась, крыльцо совсем завалилось, – размышляла Марфа, строя планы: Только что-то девка моя взбрыкнула, когда я ей насчёт Ильи намекнула. Неужели из-за детей его или, может, не нравится, малорослый он. Зато лицо хорошее. Не успеешь оглянуться, как приберет его к рукам какая-нибудь из деревенских. Девок и вдов у нас в Красном Поле хватает.