Рангдормерия теперь закрыта для него навсегда. И отец точно не станет спасать своего блудного сына, который то и дело все время шел ему наперекор. Наоборот, в мире богов теперь всем станет лучше без него. Признаться, последние пятьдесят лет он и правда чувствовал себя там чужаком, мечтал отправиться в мир людей. За Ней. К Ней. Кто мог подумать, что его мечта сбудется, и, более того, он застрянет здесь до тех пор, пока не умрет как простой человек?!
Манулар помнил тот день, когда ведьмы нанесли жестокий, несокрушимый удар. Впасть в отчаяние не дал только въевшийся в живую плоть, сухожилия и вены страх за умирающую жену, на которую тоже подействовал ведьминский ритуал. Пострадал не только он…
Манулар считал стук капель, будто это могло ускорить пробуждение Марены. Семь дней она лежала неподвижно на узких кроватях. Семь чертовых дней не приходила в себя, а настойка, предоставленная местной знахаркой, как будто совершенно не действовала. За последнюю неделю он трижды сменил место для ночлега и в конечном итоге нашел поселение Коньер, где жила семья знахарей, во главе с Анурой.
Пожилая старуха с испещренными морщинами лицом, тугими темными косами до лопаток, откуда торчали вверх разноцветные перья, остроумна и отличающаяся от вечных угрюмых брезгливых пессимистов своим неизменным позитивным отношением к жизни, каким-то завидным стремлением открывать для себя что-то новое и во всем искать положительное, каждый день приносила Марене целебную настойку из трав, вливала ее в рот пострадавшей, втирала в кожу чистую воду, заряженную мантрами и светлыми силами, как она верила, но жена по-прежнему лежала неподвижно. Лишь ее грудь, которая приподнималась и опускалась, говорила о том, что Марена до сих пор жива, но Манулар дико боялся, что потерял ее навсегда.
Татуировка на его теле вызывала дикий зуд. Какое-то время он сдерживался, чтобы разодрать кожу, пока стало невыносимо, и Манулар все-таки расчесал ее до крови. Татуировка на теле жены по-прежнему выглядела воспаленной, но кровь уже не вытекала из нее как тогда, после ритуала. Хоть что-то радовало. Правда больше всего на свете Манулар желал, чтобы Марена пришла в себя. Пожалуй, это была та нить, за которую он до сих пор неистово держался. Он потерял свое бессмертие и былую силу, но у него осталась Она, пусть даже Марена его ненавидит и непростительно предала. Сердцу не прикажешь любить или нет.