.
Естественным было обращение к публицистике Хосе Марти и А. А. Тивиковой (А. А. Петровой) при разработке проблемы создания Кубинской Революционной партии в кандидатской диссертации, но опять-таки самой публицистике была отведена роль также прикладного характера44.
Мировоззренческого характера интерес к публицистике Марти был проявлен в очерке О. С. Тернового, посвященном философским взглядам Марти45.
Однако, в целом публицистика Марти, на мой взгляд, и в нашей отечественной историографии еще ждет своего объективного и непредвзятого исследования.
Что касается публицистики Мануэля Сангили, то ни на его родине, ни тем более в нашей стране она практически не изучена, а его мировоззрение и взгляды по актуальным проблемам национальной независимости и государственного суверенитета Кубы не получили должной научной оценки, хотя вскоре после его смерти на Кубе появился ряд работ, посвященных его жизни, личности, а также журналистской, публичной и государственной деятельности. Всем этим работам о Сангили присуща одна общая и весьма ценная для современного исследователя черта: скрупулезное фиксирование дат и событий неординарной жизни Сангили. Особо интересной представляется приводимая в этих работах хроника его революционной деятельности и публикаций его журналистских работ. Авторы приводят в виде приложений разнообразные документы из жизни публициста. Кроме того, историографы жизни Сангили – это люди, либо лично знавшие его, либо встречавшиеся с ним. Находясь под впечатлением этой обаятельной личности, каждый из них привнес в оценку личности Сангили много субъективного, что вполне естественно. Но это отнюдь не только не снижает ценности этих работ, а напротив, придает им задушевность, что дает возможность ощутить исходящий от «ауры» личности Сангили свет, понять источник его высочайшего в кубинском обществе авторитета при его жизни.
В год смерти Сангили увидела свет отдельным изданием речь президента Национальной Академии искусств и литературы Хосе Мануэля Карбонеля «Мануэль Сангили: командир, трибун и мыслитель»46. Речь эта, произнесенная 20 ноября 1925 г., была посвящена памяти Сангили, в честь которого в Академии были открыты годичные (1925/1926) памятные чтения его имени. Основную идею этой речи определяет мысль о том, что жизнь и деятельность Сангили теснейшим образом связаны с самыми значительными событиями истории Кубы и ее народа, что он «вобрал в себя целую эпоху»