В утреннем призрачном свете кабинета, как на старом проявляемом негативе, Влад сначала увидел прищуренные калмыцкие глаза, потом постепенно проявился силуэт монголоидного лица. Чёрные волосы, брюки и водолазка сливались с тёмной шумозащитной облицовкой двери.
– Эренц! Идём сейчас с нами. Покажешь Владу нашу новую лабораторию.
– Эренц, привет, – поприветствовал уже знакомую ему личность Владимов.
Калмык кивнул, предлагая следовать за собой, и бесшумно открыл пультом очередную дверь.
– Сейчас мы проходим тамбур стационарной чистой зоны, где нас обработает ультрафиолет, – прокомментировал Свирский.
– Это у тебя новинка, – отозвался Владимов. – Ещё не видел, ещё не видел…
Тут открылась вторая дверь тамбура, и в глаза Владимова ударил приятный ровный свет шести полусферических плафонов и залил комнату. В этом зале лаборатории Влад увидел уже знакомые ему компьютерные столы с множеством мониторов и небольших системных блоков, ещё не знакомых ему.
– Чистые зоны и некоторые коммуникации помог сделать Эренц, – продолжал пояснять Свирский, – Эренц – большой молодец! Ничего не упустил, всё продумал.
Владимов недолюбливал Эренца, считал выскочкой. Калмык обладал тонким слухом и был пройдохой и наушником. Вызнав чужие идеи, благодаря своему феноменальному слуху и хорошей памяти, частенько выдавал их за свои.
– Потолок состоит из сплошного набора фильтровентиляционных модулей, – пояснил Эренц. – Чистота внутри рабочего пространства обеспечивается путем выдавливания загрязнений однонаправленным потоком очищенного воздуха – так называемый «эффект воздушного поршня». По периметру потолка закреплены ограждающие конструкции, не доходящие до уровня пола. Все сочленения уплотнены химически стойкой резиной или герметизированы полиуретановым герметиком, предназначенным для работы в чистых помещениях. Чистая зона может иметь несколько дверей во всех залах большой лаборатории для прохода внутрь сотрудника или провоза чистым роботом какого-либо продукта, с которым работает сотрудник.
– Теперь, Эренц, вернись назад в свою комнату и включи нам проектор, – распорядился Свирский.
– Я мигом, Пётр Сергеевич, – отозвался вышколенный Эренц. – Одна нога здесь, другая там.
Когда Эренц удалился, восторженный Владимов, бегло осмотрев оборудование лаборатории, заметил, что свет начал постепенно угасать. Он хотел повернуться к стоявшему сзади Свирскому и вдруг увидел на левой стене нечто, заставившее его вздрогнуть, как от внезапного раската грома.