На «обычных» придворных балах гостьи наряжались в бальные платья без шлейфов; ужин подавали рано, в 22:30, за маленькими столиками. Однажды мне довелось сидеть между двумя почтенными старцами, и один из них поинтересовался, почему мы, приезжая в Берлин, ночуем в отеле, а не в нашем огромном и уродливом особняке на Вильгельмштрассе. Я ответила: мой муж так предпочитает, поскольку в нашем берлинском особняке нет ванных комнат.
– Mein Gott! – воскликнул мой собеседник. – Неужели ему непременно нужно принимать ванну каждый день?
Многие, конечно, очень стремились стать hoffähig, то есть получить доступ ко двору и попасть в высшее берлинское общество. Много лет назад я сказала мужу:
– Ганс, настанет время, когда ко двору попадут фрау Икс, фрау Игрек и другие; интересно будет на них взглянуть, ведь вход во дворец – не пропуск в рай!
Через несколько лет многие из тех, о ком я говорила, получили долгожданную приставку «фон» к фамилиям и щеголяли в красивых платьях при дворе. Одной из них была славная англичанка по имени фрау фон Вайнберг. У них с мужем роскошный дом под Франкфуртом, в котором много красивых вещей. В прежние времена к ним приезжали многие англичане и венгры, чтобы поиграть в поло. Ее муж и деверь, которые нажили состояния на красителях, владели одной из лучших конюшен скаковых лошадей в Германии.
В поздние годы император с удовольствием вводил в высшее общество видных деловых людей и даже евреев. Почему бы и нет? Во всех странах мира есть «резерв», из которого пополнялась и пополняется аристократия. Англия – единственная известная мне страна, в которой еврея считают в первую очередь не евреем, а англичанином; если он добропорядочный гражданин, его вера – личное дело и не касается никого, кроме него. В Берлине же евреи ко двору не допускались. Исключения случались, но, прежде чем получить дворянство и заветную приставку «фон», им приходилось креститься и становиться христианами!
Больше всего в замужней жизни меня радовали наши поездки в Англию. Мы ездили туда не каждый год, как обещал муж перед свадьбой, но все же довольно часто, и у меня не было повода жаловаться.
Обычно мы охотились в Лестершире. Там я с радостью училась ездить верхом, так как в детстве не уделяла верховой езде достаточно времени, в частности не умела прыгать через высокие ограды; постепенно я полюбила прыжки, а больше всего – через изгороди. Я часто занималась под руководством славного Гордона Вуда, одного из лучших наездников в Лестершире; сейчас я часто вспоминаю его уроки. Однажды я взяла небольшую гнедую лошадку и подъехала к невысокой ограде. В самый последний миг я испугалась, лошадка замерла на месте, и я изящно перелетела через ее голову, оставшись невредимой. Кажется, такое невозможно, но в защитной юбке для верховой езды падать не страшно. Как-то я училась въезжать в ворота в округе Питчли. Тогда я еще не знала, что многие лошади бывают агрессивны и бьют задом. Поэтому многие наездники вплетают в хвост лошади красную ленту, показывая, что лошадь бьет задом. Однажды я так приблизилась к ноге другого всадника, что у меня слетело стремя. Пришлось просить кого-то найти его, ведь без стремени я не могла безопасно перепрыгнуть через высокую ограду.