Собачьих силуэта.
Они застыли, преграждая дорогу к школе, чуть пригибаясь и оборонительно скалясь, пытаясь напугать видом клыков. Варя не заметила, как завела Славу за себя – это было столь рефлекторно, что даже не отложилось в памяти. Псов объединяла болезненная худоба, облезлая шерсть и голодный, немного бешеный взгляд. У одного из них не было правого уха, у другого ужасным образом выгибалась задняя нога, а вожак, что стоял впереди и скалился больше всех, имел заплывший, наполненный гноем глаз.
«Не жильцы» – подумалось Варе, и сердце застучало с надеждой на спасение.
Однако они еще стояли на ногах, имели острые зубы и сильные челюсти, готовые в любой момент вгрызться в живую, теплую плоть.
Они могли оголодать до такой степени, что бросятся на взрослого человека?
Но… Откуда бездомные собаки в маленьком поселке, где почти у каждого свои, ручные?
Варя плохо видела их морды, не в силах смотреть никуда, кроме угрожающе приоткрытой пасти, но все же допустила мысль, что окрас шерсти чем-то походит на волчий. Если перед ней еще и собаки с примесью дикой крови, то дела совсем плохи.
Будь Слава один, они бы загрызли его, даже не задумавшись. Ребенок для них просто манна небесная. От мыслей об этом Варя сжала кулаки и впервые не испугалась бродячих собак, а разозлилась.
– Держись за мной, – скомандовала она не своим, более низким и уверенным голосом.
Едва Варя сделала шаг, вожак издал команду, и псы стали медленно надвигаться. Краем глаза она заметила на обочине обломки толстых веток и схватила первую, что попалась под руку. Нос вожака был уже так близко к ее ногам, за которыми прятался Слава, что, взмахнув палкой, Варя ударила им пса. Тот отпрянул и зарычал, а за ним и его соратники, но остался стоять на дороге, не пряча зубы.
Тогда Варя заглянула в черные, обозленные глаза и поняла, что он не сможет противостоять инстинкту огромной силы – голоду. И единственный ее шанс воззвать к такому же сильному – инстинкту самосохранения.
Выставив перед собой большую ветку, Варя шагнула на псов, продолжая смотреть вожаку в глаза. Она не отдаст Славу, и сама будет биться, пока от собак ничего не останется – вот, что Варя пыталась вложить в этот взгляд. В чем пыталась убедить бродяг.
Потом сделала еще один шаг. Собаки не двигались, но и нападать не решались, монотонно рыча. Она почувствовала, как в ее собственной гортани появляется грудной звук, больше походящий на звериный. Она медленно опускалась, переходила на их язык и методы убеждения, а еще продолжала идти, едва ли не вплотную приближаясь к их мордам.