Другие тщетно старались вдохнуть жизнь в учебных големов. Однако плюшевые зайцы и медведи так и болтались безвольно в неумелых руках.
Лишь третья группа давно и добровольно «вышла из чата» – забила на свои так и не проснувшиеся магические таланты и развлекалась, как самые обычные дети. Носилась по залу, играла то ли в прятки, то ли в салки. Орала и веселилась. Словом, вела себя совсем несолидно по меркам волшебной аристократии. Это были те, кто не просто потерял надежду, а уже и смирился с этим.
Школа, в которой учился Даня, была на особом счету и контроле. Мальчик прекрасно помнил рассказы старших ребят, которые пару лет назад поведали ему ее историю. Она стала последним пристанищем для молодых ведунов из Центральной России и Поволжья. Всё потому, что волшебный мир поразила страшная болезнь. Генетический сбой лишал отпрысков великих семей доступа к чарующим силам.
С каждым десятилетием сбой случался всё чаще. Пораженные им дети охотно уходили в техногенный мир, где волшебство, закованное предприимчивыми людьми в тостеры, микроволновки и пылесосы, уступило место математике, физике и даже химии. И хотя в последние годы простые инженерные поделки прокачались до уровня эрзац-волшебства: до продвинутых гаджетов и виртуальных сетей, – настоящая магия, наполненная чудесами и тайнами, великими свершениями и причудливыми тварями, больше не откликалась на призывы многих потенциальных волхвов и волшебников.
Серёга Коршунов, старший из рассказчиков, был уверен, что дело не обошлось без темных адептов, коварно плетущих свои черные сети где-то на задворках цивилизации. По опасливым слухам, эти злые и коварные люди делали ставку на деградацию тонкого мира. В тайных лабораториях они соединили человеческую науку и волшбу и создали вирус, менявший структуру ДНК волшебных семей. Это случилось сто лет назад – зараза была распылена во многих людных местах и стала поражать одного ребенка за другим.
Первой пала Прага. Местные подмастерья вдруг разом разучились делать големов – сколько ни бились их мастера, глина в руках новичков так и оставалась глиной. И воинов, созданных из нее, теперь мог разрушить любой школяр простым ударом молотка. Воевать за людей стало некому, и в разгоревшихся тут же конфликтах погибли миллионы ни в чём не повинных людей, прежде чем между странами был заключен шаткий мир.