– Господин, господин… Ай-я-яй, очень больно!
– Решила завладеть разумом Темнейшего? Что ж, твоя смелость заслуживает похвалы.
Сквозь когти сребровласого мужчины демоница разглядела на его лице два разных выражения. Слева щека покраснела будто бы от вина, а глаз затуманился, как всегда случалось с теми, кто испил приворотное зелье матери. Однако правый глаз смотрел ясно, излучал ярость и грозил смертью. Кривая улыбка мужчины вселяла ужас, напоминая усмешку бога убийств[31].
Противоречивое выражение на лице предполагаемой жертвы потрясло демоницу-змею, но больше всего ее напугала сила мужской руки, сжимавшей ей голову. Она боролась изо всех сил, но не смогла вырваться или хотя бы заставить мужчину ослабить мощную хватку. Сила красавца значительно превышала ее собственную.
– Почтенный господин! Ничтожная демоница признает, что ошиблась.
Дунфан Цинцан кивнул и равнодушно сказал:
– Ладно, раз ты признала ошибку, говори, какого наказания ты заслуживаешь.
– Э-э…
– Если не скажешь… – Лицо Дунфан Цинцана застыло. – Темнейший выберет наказание сам. И покарает тебя прямо сейчас.
Едва голос Повелителя демонов затих, меж его пальцами вспыхнули красные огоньки. Послышалось шипение, и на лице девушки с истинным телом змеи остались ожоги. Она горестно закричала, всполошив лесных птиц, взмывших в небо.
Дунфан Цинцан отшвырнул обмякшее тело, и демоница, страдая от боли, тут же свернулась кольцом на земле. У нее не было рук, поэтому она прикрыла лицо хвостом. Дрожа от макушки до кончика хвоста, она не смела поднять глаза, но все равно видела, как сребровласый мужчина медленно приближается, подволакивая левую ногу. Когда он подошел, воздух вокруг демоницы нагрелся и потяжелел, сдавив ее плоть. Никогда прежде она не ощущала подобной мощи. Уткнувшись носом в землю, демоница боялась подать голос, всем своим видом выражая покорность.
Дунфан Цинцан протянул руку:
– Противоядие.
– Господин, это зелье приготовила моя матушка. От него нет… нет противоядия.
Повелитель демонов приподнял брови.
– Значит, и сохранять тебе жизнь смысла нет?
– Нет-нет-нет, погодите! – взмолилась несчастная. – Я попрошу матушку сделать противоядие. Прошу, господин, пощадите ничтожную!
Она разрыдалась, но Дунфан Цинцан при виде слез только нахмурился:
– Больше всего в последнее время Темнейшего раздражает плач.