– Покойный император был милостив к моей семье. Я лучше погибну в бою, чем сдамся мятежникам. Я сегодня уйду и, возможно, уже не вернусь. – Девушка нежно провела пальцами по бровям, кончику носа, щекам и губам мужчины. – Я знаю, что без меня ты будешь послушно принимать лекарства и жить полной жизнью, не станешь тосковать о прошлом и не опустишь в отчаянии руки, так ведь?
Последние два слова Се Ваньцин произнесла очень медленно и отчетливо, и мужчина кивнул. Некоторое время она молчала, затем порывисто обняла любимого, уткнулась головой в выемку между ключицами и долго не разжимала рук.
– Меня ждут дела, пора идти.
Се Ваньцин вышла за дверь. Дунфан Цинцан хотел последовать за ней, но Орхидея обернулась и поглядела на мужчину. После ухода девушки его словно покинули последние силы. Он устало закрыл глаза, еле дыша, и, казалось, застыл на пороге смерти. Зрелище было невыносимым, но Ланьхуа напомнила себе, что вмешиваться в дела смертных запрещено.
– Ты им сочувствуешь? – нарушил молчание Дунфан Цинцан.
Он смотрел в зеркало на комоде, где отражались два лица: одно принадлежало Повелителю демонов, другое – Орхидее. Ланьхуа в зеркале понуро свесила голову, хотя редко падала духом.
– По словам наставника, рождение, старость, болезни и смерть подчиняются небесным законам перерождения, а события будущей жизни обусловлены поступками в жизни прошлой. Поэтому сочувствие в этом мире лишено смысла.
– Но ты им сочувствуешь, – равнодушно повторил Повелитель демонов с утвердительной интонацией.
Орхидея молчала.
– Если не помешаешь Темнейшему убить девушку, он подарит влюбленной счастливую смерть.
Ланьхуа подняла голову, и ее глаза засверкали. Она обратила искрящийся взгляд на горделивое лицо Дунфан Цинцана и притворно забеспокоилась:
– Но так ты нарушишь волю Небес…
Повелитель демонов презрительно посмотрел на девушку и сказал именно то, что она хотела услышать:
– Темнейший нарушил великое множество небесных законов. Одним больше, одним меньше…
Орхидея возликовала:
– Я пыталась остановить тебя, но не смогла. Наставник меня не осудит.
Дунфан Цинцан издал короткий смешок, а в зеркале радостная Ланьхуа потерлась лицом о его щеку.
– У тебя все-таки есть совесть.
Разумеется, Дунфан Цинцан не ощущал прикосновений Ланьхуа, а мог лишь любоваться трогательной сценой в зеркале, однако вид счастливой девичьей улыбки его ошеломил, и он отвернулся.