– Ты играешь с тенями, друг мой, – произнёс он тихо. – Но помни: иногда тени играют с тобой.
И с этими словами он снова растворился в темноте, оставив Айлреда в пустоши, среди руин и статуй, которые, казалось, наблюдали за каждым его движением. Ветер пронёсся между разрушенных стен, шепча древние слова, которых никто не мог понять.
Рассвет наступал неохотно, медленно отступая перед ползущим светом. Неяркие серые полосы рассекали тёмный горизонт, пробиваясь сквозь густую пелену облаков. Но даже это несло с собой не облегчение, а новую порцию напряжения. Мир вокруг Айлреда, казалось, оживал, издавая те звуки, которые бывают только на стыке ночи и дня: шорохи, треск далёких камней, скрипящие от ветра обломки. Воздух стал холоднее, и даже утренний ветер, пропитанный сыростью пустоши, приносил с собой запах гнили и пыли.
Айлред медленно прошёлся вдоль одной из полузасыпанных трещинами статуй. Статуя была чудовищна: её каменное тело изогнуто в нечеловеческой форме, будто оно было слеплено из противоречивых частей. Широкие плечи, покрытые трещинами, переходили в тощую шею, которая держала голову с вытянутой мордой, полной каменных клыков. Одно из её каменных глазниц пустовало, а второе, окружённое сколами, будто следило за каждым шагом Айлреда. Под её ногами валялись мелкие осколки разрушенных фигур – кажется, тех, кто осмелился стоять здесь до него.
Тени снова метнулись за её спиной, еле уловимые, но несомненно настоящие. Айлред замер на миг, прислушиваясь, затем тихо пробормотал, будто обращаясь к тому, кого уже нет:
– Ты меня не обманул, друг мой, – сказал он, ирония в голосе соперничала с лёгкой усталостью.
Он сделал уверенный шаг в сторону статуи, его шаги эхом отдавались в тишине. Вытянув из дорожной сумки небольшой флакон, он покрутил его в руке, глядя на светло-голубую жидкость внутри.
– Ничего личного, – пробормотал он, кидая колбу в сторону мерцающей тени.
Стекло разбилось с глухим треском, и голубой дым начал клубиться, заволакивая пространство вокруг. Он двигался с почти живой силой, обвиваясь вокруг того, что скрывалось в тени. Сквозь завесу начала проявляться фигура. Она была похожа на человеческую, но с каждой секундой её очертания становились всё более неправильными. Руки вытянутые, слишком длинные для тела. Голова слегка склонена набок, а силуэт мерцал и дрожал, как пламя в ветре. Чернота её формы была абсолютной, поглощая даже рассветный свет. Это было нечто из другого мира, бесплотное, но зловеще реальное.