Мы предлагаем под нечистью понимать тех сверхъестественных существ русского фольклора, которые тем или иным образом связаны со смертью и загробным миром. Это, прежде всего, тот, над кем смерть почти не властна, но кто сам губит все живое, – Кощей Бессмертный; это Баба Яга, которую наука склонна трактовать как хранительницу перехода в мир мертвых; это разнообразные «ходячие мертвецы» и «оживающие» покойники – навье, упыри, подменыши, еретики; это «родные» русские демоны-«смертегоны» – бесы, а также присоединившиеся к ним с XVII столетия черти; наконец, это так называемые «нечистые» народы, или, по одному старинному присловью, «утварь поганая», известная среди прочего умением «поднимать покойников». Словом, все перечисленные персонажи состоят в близких отношениях со смертью и потому опасны для живых, – таков объединяющий принцип, который служит основанием для отделения этих существ от прочих «насельников» русского фольклора.
Быть может, исходя из этой связи со смертью, уместнее было бы взять в качестве общего названия таких персонажей слово «нежить», однако исторические толковые словари русского языка и этнографические записи отмечают, что слово «нежить» имеет более общее значение – «неживой человек» в смысле «не наш», «чужой» («мы-то живые, а они – нет»). Вдобавок только в XX столетии, уже под влиянием массовой культуры, это старинное русское слово было переосмыслено буквально как «немертвый» и приобрело значение «неупокоенный мертвец», так что оно вряд ли годится для описания более «древних» сверхъестественных существ. С этой точки зрения слово «нечисть», за неимением иных, выглядит более удобным и приемлемым для характеристики опасных и смертоносных фольклорных персонажей – конечно, учитывая все оговорки, приведенные выше.
* * *
Нечистая сила, о которой идет речь в этой книге, сама вполне очевидно распадается на две группы.
Первую уместно назвать сказочной – это Кощей, Баба Яга, одноглазое Лихо и «нечистые» народы: они настолько тесно вплетены именно в сказочный фольклор и в «баснословный легендариум», что воспринимаются сегодня как персонажи вымышленные, как злодеи, которых, в общем-то, нет нужды по-настоящему опасаться. Немалую роль в ослаблении народного страха перед Кощеем и Ягой сыграло, несомненно, советское сказочное кино, которое старательно превращало русский фольклор в забаву, в детские потешки; да и нынешний кинематограф вместе с индустрией компьютерных игр и детских спектаклей во многом продолжает эту линию.