– Они еще ходят?
– Когда я видел их в последний раз, ходили.
– Значит, они не с вами?
– Нет, у брата.
– Он старший?
– Что за допрос? – возмутился Александр. – Дед оставил их мне, я брату, вот и все. Я бы их все равно рано или поздно потерял или разбил. Не любят меня как-то часы, всё время норовят сбежать или сломаться.
– А ваш брат не согласился бы продать их мне, скажем, за тысячу фунтов? – осторожно спросил Филипп.
Александр удивленно на него посмотрел.
– Можно за две, – добавил Филипп, – но это максимум. Если серия не лимитированная, то не представляет особой исторической ценности, меня заинтересовала их индивидуальная история.
– Они гнутые, потрепанные жизнью и они не продаются, – решительно сказал Александр.
– Может, за три? – с надеждой спросил Филипп.
– Давай закроем этот вопрос.
– Вам не понять, вы не коллекционер, – вздохнул Филипп. Это было похоже на неутолимую жажду, и сколько бы часов ни прибавлялось в коллекции, ему все равно казалось, что их слишком мало.
– Брат не будет их продавать.
– Хотя бы спросите у него. Это же три тысячи фунтов!
– Это просто деньги, которые однажды закончатся, а часы останутся.
Филипп уныло кивнул. Собственно, эта мысль когда-то и сделала его коллекционером (и еще семейное наследие).
– Я подумал, может, этим вечером вы бы еще могли подыграть?
– Опять рассказать эту историю? – усмехнулся Александр.
– Нет, съездить на встречу на Грин-Лейнс. Ничего особенного, просто хочу купить еще одни часы с рук.
– Съезди с таксистом.
– Мне нужно, чтобы меня не ограбили в момент или после сделки, а таксист и сам может ограбить.
– Что-то мне подсказывает, что я об этом пожалею, – вздохнул Александр и взъерошил темно-русые волосы. – Ладно, давай только быстро.
– Моя машина домчит в три счета, – заверил Филипп.
***
У Филиппа был синий «Ягуар», и он вел его очень аккуратно, мягко выражаясь.
– Ты всегда водишь так медленно? – поинтересовался Александр.
– Я стараюсь не нарушать правила, – пояснил Филипп, ища место для стоянки.
Не успел он припарковаться, как к ним подошел турок-продавец и показал «товар».
Филипп вылез из машины и попросил дать хронограф в руки. Он был в зеленом пуховике насыщенного изумрудного цвета, как лист на снегу, невесть как дотянувший до зимы.
Поколебавшись, продавец протянул их. Филипп повертел их, присмотрелся и вернул назад, покачав головой: