– Давно я так не веселился! Можно было пользоваться силой! Но мне кажется, я даже не всё показал?
– Не всё? – удивился Матвей.
– Если постоянно тренироваться, результаты станут лучше, верно? И если я буду каждый раз трудиться со своими силами, то и они возрастут, верно?
Спорить тут было не с чем, поэтому Матвей кинул.
– Как ты смотришь на то, чтобы я взял над тобой кураторство?
– Вы? – уточнил Андрей, но даже тогда улыбка не сползла с лица, а Игорь рядом шептал: «Что ты задумал?»
– Да. Обычно каждому соискателю даётся куратор. Вот и я предлагаю себя тебе.
– Но… вы же… то есть я не посмею отказаться! Буду очень рад!
– Ну и отлично.
В глазах видно, что хочет ещё много чего спросить, но Матвей оставил это на другой день. Нарисовал на анкете плюс и скинул её. Стол чист, а Андрею он сказал, что ему позвонят в течение трёх дней. Андрей поблагодарил и ушёл, опуская очки.
– Ты прям какой-то странный… – заметил Игорь.
– Да ладно? – Матвей передал все анкеты своему помощнику.
– Зачем тебе брать кураторство сейчас? Ты же обычно потом это делаешь, если вообще делаешь.
– Ну, особые случай – особые меры.
– Если тут не накосячили. – Игорь берёт первую сверху анкету и обмахивается ей. – Не верю, что он «чистый». Не бывает же чистых.
– Бывает, просто мы о них мало знаем.
– Ну смотри, не пожалей потом об этом. – Игорь стучит анкетой по голове Матвея, а тот разится ударить, но всё в шутку, Игоря это даже не останавливает. – Ладно, босс, анкеты я разберу, а ты смотри, завтра про тех – волнистых не забудь.
– Не забуду, иди.
Матвей остался в зале для совещаний один. Зал для совещаний, который был и переговорной, и кабинетом для собеседований.
Он встал, прошёлся по периметру и сам опустился в этот неудобный стул, за которым сегодня сидели соискатели. Каждый желал своего: денег, признания, отдать всего себя… Андрей странный? Странный ровно настолько, сколько полагается обладателю аномалии. Будь он нормальный, это бы не сходилось с тем, что демонстрирует его тело.
Настаивала ли Государственная Служба Альф и Омег на его поступление в государственную школу для того, чтобы дальше он стал Звездой с официальным признанием? Почему мать была против сначала, а по истечению 11 лет передумала? Почему она поменяла своё решение? Или правильнее будет спросить, что изменилось за эти 11 лет в её собственном сыне, что она решила, что ему будет лучше пойти туда, где его силы будут признаны, а не там, где ему нужно носить очки, чтобы не пугать людей, стариков, детей. Никто не посмотрит, что трекер молчит, все взглянут и увидят, что на нём нет формы, а глаза блестят. Нарушитель, преступник, кто угодно, но не аномалия.