Времена породили множество теорий о возникновении субэтнической группы сицкарей.
Кто же они были на самом деле? Одни называли сицкарей потомками татарских воинов, отделившихся от Орды и нашедших убежище в этих землях после страшной битвы у реки Сить. Тогда, в 1238 году, кровавое сражение между войсками князя Юрия Всеволодовича и корпусом монгольского полководца Бурундая – темника Батыя – затмило горизонт огнём и криками. Говорят, что те, кто остался в живых, не хотели возвращаться к монголам, но и присоединяться к русичам им тоже претило. Они ушли вглубь лесов и стали обособленной этнической группой.
Другие связывали сицкарей с карелами – беженцами, спасающимися от меча и огня шведских захватчиков. Карелы пересекли непроходимые леса, унесли с собой древние знания о дереве, ткани и рунной письменности и нашли укрытие у берегов Сити.
Предания описывают долгий путь карелов. Перед самым рассветом их путь пролегал через бескрайние болота, где трясина подступала к каждому шагу. Они шли с факелами. Старейшины пели ритмичные заклинательные мелодии, чтобы отпугнуть злых духов, обитающих в болотах. Когда шествие достигло реки, женщины и дети пали на колени, молясь воде как спасительнице. Здесь, на этом пороге новой жизни, мужчины поклялись хранить эти земли как своих детей. Укрывшись от врагов, они воздвигли деревни, ставшие последними оплотами их культуры.
Есть и третья теория – о том, что сицкари могли быть выходцами из Прибалтики или Беларуси. Их речь была удивительной смесью звуков и акцентов. Цокающие интонации напоминали древний новгородский говор, а «дзед» и «зякалка», заимствованные у белорусов, создавали язык, который звучал как песня.
Внешность сицкарей привлекала внимание своей необычностью. Вот как описывал их знаменитый этнограф и краевед Мусин-Пушкин: «Склад их черепа – вытянутый, сложение тела – все среднего и выше среднего роста, плечистые, с заметной одутловатостью лица и живота. Цвет и обилие волос – рыжевато-русых – всё отличает их от соседей». Это описание запечатлело образ народа, стоявшего в стороне от привычных черт окружающих жителей.
Сицкари жили так, словно между ними и остальным миром пролегала невидимая, но прочная граница. Их обособленность была не вызовом, а скорее попыткой сохранить самобытность, не смешиваясь с «чужими». Русских крестьян, живших по соседству, они звали «хамунами» – слово это звучало слегка пренебрежительно, но не враждебно. Скорее, оно выражало глубокое ощущение иной природы их жизни. В народе даже бытовала поговорка: «Сицкари идут дорогой, хомуны – по сторонам». Простая, но точная метафора: одни знали свой путь и следовали ему, другие метались в поисках нового.