Недавно каждое утро я начал находить записки. Они лежат на виду или ждут своего часа, засунутые в укромные места. В шкафчиках на кухне, под телевизором, за шкафом в прихожей. Несколько я нашел у себя под подушкой. Сижу и подолгу изучаю их. Они написаны на обрывках бумаги, тетрадных или типографских листах. Разными почерками от руки или набраны и распечатаны, как на принтере. Я читаю их, перекладываю, пытаясь сформировать в что-то стройное и осознанное. Иногда получается лучше, иногда хуже. Иногда не получается вовсе.
Кто-то общается со мной, рассказывает истории, придуманные или те, что случились с кем-то на самом деле. В этой жизни или другой. В этом мире или другом.
Я сижу и читаю до поздней ночи, пока не загорится над головой ночник. Пока не зашуршит и не заходит кто-то на кухне, не повеет холодом с лоджии. Пока все не начнется по новой.
Неоновая ночь
Хаим Михельсон получил цветочный магазин в наследство от отца. За те двадцать лет, что он владел лавкой, бизнес во всех смыслах процветал, кроме последнего времени. Раньше заказы лились рекой: свадьбы, похороны, выпускные, все хотели отметить важные даты красиво. С яркими красками и изысканными ароматами роз, тюльпанов, лилий и гладиолусов. Пылкие юноши и серьезные деловые мужья заходили к Хаиму каждый вечер, выбирали букеты побаловать своих жен, дочерей, любовниц и подруг. Михельсон приветствовал клиентов улыбкой, как наставлял его покойный папа. Помогал подобрать цветы, оформлял букеты, разводил гостей на разговоры и слушал.
Помимо цветочного бизнеса Хаим к сорока пяти годам разжился лысиной, солидным брюхом, сварливой бесплодной женой и большими связями. Он умел слушать и добывать из слухов только проверенную информацию, за которую серьезные люди готовы были щедро заплатить. Хаим знал, какая лошадь придет первой на ипподроме, в каком раунде свалится Фрэнк О’Дилан в бою с «Бешенным» Рики Манчини, в какой банк лучше вкладывать сбережения. Впрочем, сейчас по вопросам финансов к Хаиму теперь обращались все реже. Даже он не смог предугадать прошлогодний биржевой крах. «Черный понедельник» двадцать девятого года сильно отразился на дельцах и бизнесменах. Один за одним закрывались маленькие магазинчики на улицах Чикаго, не имея возможности оплачивать аренду и налоги. Люди теряли работу, дома и отправлялись бродяжничать. Михельсон тоже пострадал, прибыль была почти нулевой, а последний месяц он вообще работал себе в убыток. Цветы вяли, никому не нужные, а последний заказ на оформление свадьбы поступил еще в начале лета. Но Хаим не унывал, его магазинчик казался ему незыблемым, вечным, как Земля Обетованная, как сам народ Израиля.