– Не смей засыпать! – он поднял ее на руки и перенес через ограждение.
– Я не могу, – прошептала Аля, – я сейчас умру…
– Тихо, все будет хорошо, – сказал он, поднимая ее на руки и занося в дом. Внутри было холодно и сыро.
– Обожди немного, я мигом схожу за рюкзаком, – вымолвил он, бережно уложив ее на диван.
Он выскочил на улицу, где уже сгущались сумерки, и услышал пронзительные вопли. Саша ощутил, как по спине и ногам пробежала дрожь. Он схватил рюкзак из тележки и поспешил обратно.
Аля перевернулась набок, и ее вновь стошнило на пол. Боль в ноге заставила ее застонать.
– Я здесь, подожди немного, – сказал Саша, зажигая несколько свечей. Он развязал куртку на ее ноге и принялся промывать рану, аккуратно извлекая осколки стекла. Аля сжимала кулаки, стараясь не вскрикнуть от боли. Он достал из рюкзака медикаменты и протянул ей несколько таблеток обезболивающего, которые она проглотила не запивая.
Рана представляла собой ужасающее зрелище: она была глубокой и проходила по задней части бедра, спускаясь до самой икры. Края раны были неровными и рваными, из них сочилась свежая кровь. В некоторых местах кожа свисала, обнажая лежащие под ней ткани. Вероятно, под коленом были повреждены сухожилия.
Саша отвернулся, несколько секунд пытаясь прийти в себя. «Черт возьми, возьми себя в руки!»
– Не переживай, я знаю, что будет больно, – Аля лежала на животе, уткнувшись лицом в подушки; голос ее был слабым и хриплым.
– Хорошо… – Он ушел на кухню и принес бутылку с вишневой настойкой, которую когда-то передала мать Али. Настойка была достаточно крепкой, чтобы заглушить боль, а насыщенный цвет напитка обещал облегчение хоть на немного.
Саша бережно придерживал бутылку, пока его супруга с жадностью пила из нее. Ее руки дрожали от волнения и страха. Когда настойка была наполовину опустошена, он взглянул на свою жену. Она кивнула, стиснув подушку зубами, словно это могло помочь ей справиться с болью.
Держась за фонарик, зажатый во рту, чтобы добавить себе света, Саша с тяжелым сердцем принялся сшивать живые куски кожи. Его руки дрожали от напряжения. Каждый прокол иглой вызывал у Алии мучительный спазм, и она сжимала подушку все сильнее. Ее глаза наполнились слезами, но она не могла позволить себе закричать. Свет от фонарика дрожал, а игла неуверенно скользила по ее ноге.