Поднялся и Джек, натягивая серую, в цвет робы, кепку.
Пока бригада шла к выходу, столовские шныри убирали посуду с их стола, потому что на это место уже направлялась другая.
Между тем, Гризли не оставлял работяг в покое и на тюремном дворе, залитым бетоном, как армейский плац.
Прежде, рассказывали, тут были даже зеленые насаждения, но после бунта, когда заключенные использовали дубины из свежесломанных сучьев, начальник приказал убрать деревья и залить все бетоном. А в качестве компенсации, глухие стены Первого и Второго корпусов выкрасили белой краской и нанесли рисунки с деревьями и цветами.
Правда, вышло не очень – художник оказался слабоват, а остальная часть корпусов осталась грязно-серой, но приезжавшая из округа комиссия, курировавшая условия жизни заключенных, осталась довольна, а начальнику вынесли благодарность.
– Давайте, сволочи, двигайте поршнями! – продолжал неистовствовать старший надзиратель.
– Ты слышал?! – свистящим от возбуждения шепотом произнес Гарри-Хворост в самое ухо Джека, тот даже поморщился.
– Что еще?
– Только что два вертухая со Второго корпуса хихикали, что к нашему жирняю гости нагрянули, пока он был на службе!
– Какие гости, о чем ты? – не понял Джек, на ходу осматриваясь из осторожности. Безопасных зон здесь не существовало и кого-то могли запросто проиграть в карты. Иногда, только на “пустить кровь”, а могли и посерьезнее.
При этом, ценились лоты вроде заметных тюремных персон, особенно тех, кто находился в авторитете и не важно в каком корпусе.
На Джека за три года нападали дважды.
– Да к бабе его хахаль наведался и жирняй его застал! Но самое интересное, знаешь кто это был?! А!?
– Да не ори, он тебя услышит… – одернул Хвороста Джек, замечая что Гризли сегодня подпрыгивал, как на пружинах, а его свисавшие щеки были неестественно красными.
Похоже Хворост не врал.
– Ты помнишь Чуню?
– Чуню?
– Ну да, он через полгода после твоей посадки откинулся. Он еще остался тут в городке у какой-то стремной подруги, потом ушел на пилораму работать, так вот именно он к жирняевской бабе и приладился, прикинь!
– Да тихо, он тебя уработает за такие слова, – снова одернул товарища Джек.
– Это была месть, понимаешь? Жирняй его дважды обрабатывал дубинкой так, что разок тот даже на больничку свалил и даже гипс накладывали. А вот теперь ответочка прилетела, прикинь?