Он коснулся губами ее щеки, пока его пальцы деликатно пробрались под трусики девушки, проводя по контуру ее чувствительных девственных губок.
– Ах! – снова вырвалось у нее.
– Тссс, тише. Не бойся меня, – прошептал он у самого ее ушка. – Расслабься. Я не причиню тебе зла. Отныне ты моя, только моя. Будь покорной мне, и ничего плохого с тобой не случится.
Девушка с удивлением обнаружила, что этот завораживающий шепот невольно вызывал доверие, а его ласковые прикосновения больше не вызывали ужас, а стали даже как будто… приятными. Его бархатный голос проникал в глубины ее сознания, манил и обволакивал, вызывая желание забыть обо всех страхах, которые терзали ее столь долгое время. Какой в них уже смысл? Ей не избежать своей судьбы. Разве не для этого ее послали сюда – чтобы угождать ему? Почему бы ей просто не отпустить тягостные мысли и довериться ему, ведь он так аккуратно с ней обращается, так бережно, так деликатно, как никто и никогда. Ей вдруг так захотелось отдаться этому чувству доверия, нахлынувшему на нее! Страх, который ее мучил столь долгое время, на мгновение отступил, и она впервые за многие месяцы ощутила тень спокойствия в своей душе, словно кто-то вдруг прикрыл ее от всех ужасов этого мира.
– Ты будешь моей собственной. Теперь ты будешь принадлежать только мне, больше никому. Твое тело и твоя душа – все принадлежит только мне, верно?
– Да, господин, – вдруг неожиданно для самой себя произнесла она.
К своему удивлению она обнаружила, что в этот раз эти слова нисколько не противоречили ее внутреннему ощущению, и говоря их, она впервые не чувствовала никакого внутреннего конфликта. Демон продолжал осыпать ее грудь, шею и подбородок нежными поцелуями, иногда мягко сжимая ее кожу между своих губ и слегка посасывая ее.
– Ты уже давно моя, не так ли? – шептал он. – Твоя нежная кожа, твое прекрасное тело… это всё мое, только мое… Ты понимаешь?
– Да, господин, – снова прошептала она, прикрыв глаза от нахлынувшего трепета.
“Что со мной происходит? – недоумевала Анариэль. – Он меня околдовал?”. Было что-то невыразимо манящее во всём, что он делал. Давящая тревога, которая сковывала ее душу столь долгое время, вдруг стала растворяться под воздействием той нежности и ласки, которыми были полны все его движения и слова. В какое-то мгновение ей захотелось всегда слушать этот вкрадчивый шепот и полностью довериться ему, и навсегда остаться здесь, в полутьме этого зала, где нет ни ужаса войны, ни страха, ни тревоги. Может ли она позволить себе отдаться этому нахлынувшему чувству? Что ей уже терять? Разве отправившие ее сюда не завещали ей угождать ему? И разве может она угодить ему, испытывая отвращение к нему? Нет. Так почему бы…