Ника долго оплакивала Ромку. Ей не хватало его, весёлого, шебутного, который был краса и гордость всего Надеждино. И девка его из Апасово, потерянная, худенькая скильдочка, с шикарными кудрявыми чёрными волосами, очень запомнилась тогда Нике опустошённым взглядом, какого никогда не встретишь у девушек двадцатилетнего возраста. Её тогда будто через соломинку выпили.
А тётка Валька после его смерти сошлась с донецким шахтёром, который приезжал на похороны Ромки вместе с его отцом из Антрацита. С Ромкиным отцом тётка Валька не жила много лет, убежав сюда, к матери. А вот сейчас он приехал на похороны сына. Недоумённый, не знающий, кого потерял.
Увидав, что Ника тащит череп, тётка Валька подошла, и на её дряблых веках и в совсем недавно красивых глазах блеснули пьяные слёзы.
– Варвара умерла! Веронича! Варвара умерла!
И бросилась к Нике.
Ника обняла её, как родную мать, подержала её за теплое, чуть употевшее в халате тело, пахнущее наступающей старостью, с силой припоминая, кто такая Варвара.
– А… как жалко… – сказала Ника, отходя. – Отчего?
– Да рак! Болела, лежала… – И снова тётка Валька начала наступать, спотыкаясь, на Нику, вытянув руки с согнутыми пальцами.
Ника снова её обняла.
– И помянуть не на что, – утробно проговорил несчастный Толян.
Ника, вздохнув, уже по привычке, достала из заднего кармана шорт пятихатку и отдала тётке Вальке.
Та схватила, ещё раз обняла и пошла, разваливающейся походкой за гусями, верно ожидающими хозяев у колодца. Зачем Нике череп, они не спросили. Она была для них странной.
Привешивая на рябину череп, Ника услышала шелест шин.
В калитку зашёл Никита. Он был с пакетом из магазина.
– А я пиво принёс, – извиняющимся голосом сказал он.
– Я не пью, – не повернув голову, отозвалась Ника. – Тем более пиво.
– У тебя вон черешня поспела.
– Я не могу достать. Дерево пустое, это отсюда не видно, а муравьи изнутри перетрощили. Полезла, набрала полфутболки, а назад слезала и подломилась. Всё как с нами: сверху капремонт, а канализация гниёт себе, как говаривала Раневская.
Никита кинул пакет с пивом на землю, подошёл и охватил Никину голень, придерживая её, пока она прикручивала череп на проволочки.
– Зачем ты этого бабайку тут вешаешь? – спросил Никита.
– За надом. Знаешь, как они волнуются сюда лезть, когда череп висит?