– Ты ведь не просто так предложил туда пойти, – вдруг произносит Хейли, не глядя на него.
– А почему ты так думаешь? – Бен бросает на неё быстрый взгляд, но продолжает идти вперёд.
– Потому что ты всегда выбираешь места, которые запоминаются. Будь то пироги или вид на город.
Бен пожимает плечами и улыбается про себя.
– А ты всегда ищешь скрытый смысл в простых вещах.
Хейли усмехается, но все равно молчит. В тот момент, когда они выходят на площадь, а величественный Биг-Бен раскрывается перед ними во всей своей красоте, она вдруг останавливается.
– Спасибо, – говорит она негромко, будто в никуда.
– За что?
– За это время. За Лондон. За тебя, в конце концов.
Бен молча смотрит на неё, в глазах застывает что-то глубокое, неподдающееся словам.
– Всегда пожалуйста, Хейли. Всегда.
И они снова идут дальше, растворяясь в шуме вечернего города, в котором каждый шаг кажется чем-то важным, а каждая секунда – почти вечностью.
Бен вытирает уголки глаз, пытаясь прийти в себя после проникновенного рассказа о моментах прощания. Его голос всё ещё дрожит от эмоций, но на лице играла слабая улыбка. Эти воспоминания были тяжёлыми и светлыми одновременно, словно мягкий свет свечей на поминках. Миссис Филлипс, которая исполняла роль ещё не умершей Тессы, матери его экранного сына Оливера, украдкой вытирала слёзы. И от этого абсурдного контраста – траура по персонажу, которого ещё не было в сценарии – становилось легче и грустнее одновременно.
– Помнишь, как я не мог выговорить ту чёртову реплику? – Бен вдруг усмехается, глядя на Хейли, будто хватаясь за спасительную нить чего-то смешного. – И ты из-за угла хохотала так, что режиссёр думал, мы оба свихнулись.
Хейли прикусывает губу, но её плечи уже трясутся от смеха.
– Как тут можно было не смеяться? – выдыхает она сквозь хохот. – Ты выглядел так серьёзно, когда забыл имя своего персонажа!
– Не напоминай, – Бен закатывает глаза, сам не сдерживая улыбки. – А момент в самолёте? Когда ты сказала стюардессе, что я боюсь летать?
Это было уже слишком. Хейли хохочет так громко и заразительно, что прохожие оглянулись бы, если бы они были на улице.
– Ты сам сказал, что не против подшутить! – выкрикивает она сквозь смех, едва переводя дыхание.
– Да, но не думал, что ты отправишь мне восемь пакетиков с «успокоительным чаем» и предложишь подушку с котиками.