– Вот видишь, – сказал Уоррен.
Рэй Линн не могла не признать, что он прав: ей и правда стало получше. Она носила повязку не снимая и была уверена, что теперь-то палец заживет. Но нет – через пару недель от него стало нехорошо пахнуть. Боль вернулась, еще сильнее прежней, кожа почернела, и Рэй Линн стало тошнить от поднявшегося жара.
Уоррен послал за доктором Пердью. Тот только взглянул и сразу сказал:
– У вас гангрена.
Рэй Линн спросила:
– Что тут можно сделать?
– Придется отнять первую фалангу и, возможно, еще немножко.
Открыв рот, Рэй Линн оглянулась на Уоррена. Выражение его лица трудно было прочитать. Доктор Пердью достал из своей черной кожаной сумки металлический шприц и вколол в палец что-то такое, отчего тот онемел. Дальше Рэй Линн не стала смотреть, но все слышала, ощущала запахи и чувствовала, что происходит: обезболивающее средство подействовало лишь частично. Она сжала губы, и желудок снова запротестовал, особенно когда через нескольких секунд доктор начал пилить кость. Когда он зашивал палец, Рэй Линн чувствовала рывки, а потом стало легче. Когда все закончилось, палец был похож на край подушки, и она все смотрела и смотрела на него, не в силах оторвать взгляд.
Прямо как сейчас.
Билли все толкал бочку, налегая изо всех сил, но та выигрывала бой за счет гравитации и собственной тяжести. Рэй Линн случалось видеть десятилетних мальчишек покрупнее двадцатилетнего Билли, и бочка, пожалуй, весила больше, чем он сам. Билли катил ее дюйм за дюймом по грубо оструганным доскам, и они чем дальше, тем сильнее прогибались. Особенно левая – похоже было, что она вот-вот не выдержит. Доски были все источены термитами, Рэй Линн уже говорила об этом мужу.
– Они долго не протянут, особенно вот эта – вся дырявая. Погляди сам.
Уоррен посмотрел на доску и отмахнулся от ее слов. «Как от мошки», – подумала Рэй Линн. Рубашка Билли, висевшая мешком на его тощем теле, пропотела насквозь, а еще ведь и девяти часов не было. Соломенная шляпа сбилась на затылок, прядь светлых волос падала на раскрасневшееся лицо. Этот паренек, жилистый и расторопный, поначалу взялся за дело с жаром, но сейчас вид у него был такой, словно он вот-вот упадет без сил.
Наконец Билли охнул и выругался:
– Черт тебя дери!
Уоррен стоял в кузове фургона и подбадривал:
– Молодчина, сынок.