– Тебе кто-нибудь раньше говорил, что ты очень красиво ешь?
Откладываю вилку в сторону и хихикаю.
– А тебе говорили, что ты делаешь странные комплименты?
– Я их вообще не делаю.
– Сразу чувствуется отсутствие опыта.
– Правда, ты так эмоционально наслаждаться едой, – останавливает взгляд на моих губах.
– Здесь вкусно готовят, не находишь? – пытаюсь перевести тему со смутившего меня комментария.
– Нормально. Есть можно.
– Мой папа был шеф-поваром. Если бы ты подобным образом отозвался о его кухне, он бы выставил тебя из ресторана со словами: «Есть можно и собачье дерьмо. А если ты не чувствуешь разницы, то не теряй моего времени».
– Мне нравится, когда люди преданны своему делу. Это залог качества.
– Думаю, ты прав. А кем работают твои родители?
Макс осушает свой бокал с вином.
– Прости. Это, наверное, очень личный вопрос.
– Можешь задавать мне любые вопросы, Сильвана. У меня нет тайн.
– Ты для меня одна сплошная тайна.
Хмыкает. Но уже не улыбается. Неужели ему так неприятно говорить о своей семье?
– Я никогда не знал своего отца. Да, думаю, мать сама была не в курсе, от кого залетела по пьяни. Ей было всего восемнадцать. Она провела всю жизнь в детском доме и, достигнув совершеннолетия, съехала в отдельную квартиру. Начались тусовки, пьянки. Когда она узнала, что беременна, было уже поздно делать аборт.
– О ужас, – закрываю рот рукой. Не такой рассказ я ожидала услышать. В моём представлении Максим был сыном богатых родителей.
– Это только начало истории. Уверена, что хочешь услышать продолжение? – смотрит на меня испытующе.
– Да, конечно, – голос скрипит как старая пластинка.
– После моего рождения ничего не изменилось. Мать продолжила пить и веселиться с друзьями. Днем подрабатывала продавщицей в магазине и таскала меня с собой на работу. Есть даже фото, которое она сама и сделала. На нём мне два года, я сижу на полу и после очередной её пьянки играю с пустыми пивными банками. Так я и рос, считая, что это была нормальная жизнь.
– Макс, – кладу руку поверх его ладони и сжимаю её.
– Когда мне было шесть, в наш дом пришли пьяные ублюдки. Их было много, человек семь или восемь. Они начали насиловать мою мать прямо у меня на глазах. Когда я бросился её защищать, меня закрыли в туалете. Слыша её крики, я сбивал кулаки в кровь, тарабаня по двери. Но никак не мог ей помочь.