– Оставайся, – предложил Нине носатый Андрей.
Нина не осталась и вышла в ночь вслед за подругой. Незнакомый спальный район. Почти пригород. Метель. Транспорта не предвидится.
– Сейчас прибежит как миленький, – уверенно сказала Рита. Никто не прибежал.
Они шли по обочине навстречу снегу. Торчащие из-под курток короткие платья игриво блестели в свете фонарей, выставляя на обозрение задубевшие от холода колени в тонких колготках. Сапоги на шпильках, в которых сложно даже стоять, не то что ходить, на пересеченной местности и вовсе превратились в помеху движению: каблуки взяли в грязевой каше, словно хотели прикрепить девушек к обочине. Мокрый снег размазал праздничный макияж, с каждой минутой всё больше походивший на грим Джокера. Они то и дело поворачиваясь спиной к ветру и пятились, чтобы дать немного передохнуть исколотому снежинками лицу.
Лишь изредка проезжали машины, безжалостно окатывая путешественниц дорожным месивом. Некоторые тормозили, предлагали подвезти. Девчонки отказывались. Садиться в попутку было страшно: мало ли случаев…
Нина шла молча, стараясь не слушать монолог подруги. Рита безжалостно кляла представителей сильного пола, то грозила уйти в монастырь, то обещала страшную месть бывшему. Когда они добрели до придорожной забегаловки, которая каким-то чудом работала, Нина ощущала себя вмерзшим в лёд ископаемым.
– А что? Зато приключение! – тоном, не терпящим возражений, заявила Рита, прихлёбывая огненный чай, который без лишних вопросов поставил перед ними хмурый хозяин.
Добравшись до дома, Нина свалилась с температурой сорок.
«Почему я с ней общаюсь столько лет? Зачем? Только и слушаю о чужой жизни… Если рассказываю о своей – получаю насмешки и сарказм», – эта всплывшая в голове простая и честная мысль Нину почему-то даже не удивила, хотя раньше так явно не приходила в голову. Дружба с Ритой была такой давней, что воспринималась как данность, о плюсах и минусах которой не размышляешь, как о природном цвете глаз. Есть и всё.
Нина вернулась к чтению. Последние несколько строк были написаны совсем иначе, с сильным нажимом, то ли автор хотел себя в чём-то убедить, то ли на что-то, наконец, решился.
«Вдруг кончик иглы начинает плавиться, наткнувшись на крошечный уголёк любви. Любви к себе. Уголёк отважно тлеет, разгорается, сыплет искрами, отгоняя проникающий в душу ледяной морок.