Как и все жители города М, Игорь и его друзья воспринимали святки как радостную данность, а к двадцати годам даже не растеряли интереса. Колядки, переодевания, запугивания людей на улицах, мелкие пакости типа вылитой воды на крыльцо – город М этим всем жил и не мог по-иному существовать.
Дядь Саша исправно каждый год делал вид, что поскользнулся на ледяном крыльце, ругался пятиэтажным матом, иногда даже гонялся за бывшими учениками с ружьем, постреливая дробью в снег. Но после он всегда улыбался, смеялся и звал их в гости, чтобы напоить крепким чаем с лимоном (другой он не любил) и с конфетами «Птичье молоко», которые покупал для них с утра. Иногда по старой памяти давал решать какие-то математические примеры, изображая из себя сфинкса: за правильные ответы выпускал детей навстречу приключениям на их «вечно горящие от юношеского безделья пятые точки». Считал, что хоть так заставлял их мозги работать на благо чего-нибудь. Из всех учителей именно Александр Васильевич имел особую тягу к своим самым несносным подопечным: он говорил, что при должном пинке их нестандартное мышление может творить удивительные вещи.
В этот раз, как и всегда, друзья спрятались за забором и наблюдали за двором через давно сделанное отверстие между досками, которое дядь Саша все так же давно обещал заделать, «да никак руки не доходили». Правда, после этой фразы он всегда заговорщически подмигивал.
В этот раз, как и в множество предыдущих, Александр Васильевич вышел на крыльцо и поскользнулся. Друзья замерли в радостном ожидании, потому что даже спустя столько лет не переставали смеяться с его вычурных и совсем не театральных падений.
Но поводов для смеха не нашлось.
– Игорь? – чуть повысила голос Ника. – Может, все-таки скорую? – спросила она нервно, потому что он как обычно углубился в свои мысли и не слушал ее.
– Надо бы. – Игорь проигнорировал ее выпад: в жизни что угодно было важнее истерик его «благоверной», и особенно в сложившейся ситуации. Присел рядом с дядь Сашей и посветил фонариком в телефоне на рану. Проверил пульс и реакцию зрачков. Если признаки жизни в старом математике и были, то почему-то они оказались незаметны.
Или он так испугался, что не захотел их заметить?
– Но он возрастной, много крови уже потерял. Можем не успеть.
– А мы хотим успеть? – заговорил Яр и посмотрел на друзей. Ника уже набрала в грудь воздуха, чтобы как обычно картинно возмутиться, но промолчала.