А потом мама мне говорит: «Сегодня вечером мы идем в гости к моей подруге, ты ее знаешь. Но у меня к тебе просьба. У нас безвыходное положение: отец нас бросает, уезжает от нас. Тебя, правда, он хочет выкрасть и увезти с собой. Тогда ты никогда не увидишь меня. Потому что меня он не берет. Может быть, я в чем-то перед ним провинилась. В этих гостях нас закроют в маленькой комнатке, и ты должна сидеть молча, если ты хочешь, чтобы я была с тобой. В противном случае он тебя увезет. Мне с ним невозможно бороться. Никто не станет меня слушать. Он делает что хочет, ссылаясь на свои ордена».
Мы отправились с мамой в гости. Нас с ней посадили в темную кладовку. И вскоре я услышала голос отца, который кричал: «Принцесса, где ты?» Я сжалась вся. А мама приложила к моим губам палец. Я хотела отозваться, но вспомнила, что я останусь тогда без мамы. И крепче к ней прижалась, у меня, видимо, текли слезы. Я понимала, что должна молчать. Вот в пять лет я это поняла, что решается что-то главное в моей жизни. И я молчала. Дальше отец покричал, покричал. Ему показывали, видимо, комнаты. А потом он исчез. Пришли хозяева этого дома, сказали, что все, он уже уехал. Мы вышли с мамой. И мама говорит: «Не надо плакать. Мы с тобой будем жить вместе. Нас же двое. Это не так плохо. Ну, может быть, он еще одумается и приедет к нам». Утешала, как могла. Но я поняла, что произошло что-то ужасное. И вот тогда, видимо, что-то переломилось в моем характере, в моей судьбе и во мне во всей. Все в дальнейшей жизни упиралось в этот момент. Я все время его вспоминала. И все время думала: может быть, он вернется? Мне поэтому нужно было как-то выделяться среди людей. То балериной думала стать, то еще кем-то, все хотелось какой-то знаменитой стать, чтобы об этом узнал мой родной отец. И вернулся бы к нам ради того, что вот у него такая замечательная дочь. Но этот фокус не получился. Ничего не вышло.
Он уехал, и даже денег не оставил, а мама не работала тогда… Я не помню даже лица его. Не осталось ни одной фотографии, ничего. Помню только, был мотоцикл.
Мотоцикл был большой, он купил его после того, как съездил на войну в Испанию и получил ордена. Возвращались они по двое, по трое, он ехал через Париж. Кроме туфель и тряпок он привез еще пластинки Петра Лещенко. Вот эти пластинки остались, и все школьные годы мы под них танцевали. Хотя родители категорически запрещали, говорили, что он запрещенный, белогвардеец. Но мы тайно собирались, когда они были где-то, и отплясывали.