Все шло хорошо, Гулин успел провести лабораторные работы. Есть даже в каком-то геологическом журнале снимок, где он сидит за микроскопом, обрабатывает материалы вот этого Томторского месторождения. Но вдруг неожиданно он получил телеграмму из Ленинграда: там случилось большое несчастье, ему срочно пришлось покинуть Томтор. Причем он не доделал капельку буквально из того, что нужно было доделать, – какую-то пару таблиц. Сергей оставил вместо себя человека и умчался. А потом, когда дома все было улажено, он попросил, чтобы его вернули туда же, в Томтор. Но не тут-то было, его не пустили. Вот так он оказался в Певеке. В РайГРУ, где работал и Олег Куваев.
Министр землепользования позже рассказывал мне, что Гулин обладал невероятной наблюдательностью и умением складывать все факты – географические, геологические, делать анализ математический, физический. Иногда по одному камушку ему удавалось составить целую схему будущего месторождения. Вот таким он был геологом.
Гулин был всегда подчеркнуто красиво одет. Однажды мы с ним оказались вместе в клубе, на танцах. Туда нас притащила Стэлла Скляренко. Ей Сережка очень нравился. И она рассчитывала, что он первую ее пригласит, но он пригласил меня. Я рассмеялась, говорю:
– Ну что же вы, пришли со Стэллой, а зовете танцевать меня? И потом, что вы делаете на танцах, вы же Байроном вроде прикидываетесь?
– Ну, бывают же исключения.
Я продолжаю:
– Вы разодеты, как на бал, и вдруг опустились чуть ли не до народных танцев. А костюмчик-то, – говорю, – вы как, в Париже шили или где?
– На Петроградской стороне. У одного и того же портного, мама заказывает.
Потом как-то мы еще где-то встретились, я говорю:
– Ну как? Новый костюмчик еще не пришел от мамы?
Он разоткровенничался:
– Еще нет. Не время. Мама раз в два года всегда заказывает мне костюм. Она говорит: «У нас с тобой в семье много несчастий. Но мы не должны показывать, что нам плохо. Мы должны быть подчеркнуто всегда красиво одеты. И держаться так, как будто у нас все хорошо». Она так и приучила меня. И я иначе не мыслю своей жизни.
– Но вы такой наглаженный всегда, вам кто-то помогает?
– Я сам все умею. Я и стираю, и наглаживаю. И дырки могу зачинить.
Мы с ним шли по коробам, был уже вечер. И вдруг к нему подходит какой-то мужчина и говорит: