Печально отработала Вера среди своих новых соучеников весь сентябрь. В пору ее юности все студенты-первокурсники должны были первый институтский месяц провести на колхозном поле.
Ну а затем наступил октябрь, и она начала учиться, как и все. И в первый же день увидела за последней партой незнакомого взрослого плотного круглолицего парня, который был явно старше всех остальных. Он сидел один и откровенно скучал среди однокурсников-юнцов. Вера подсела к нему – все равно все другие места в аудитории уже были заняты. Оказалось, что крепыша зовут Толя, и он вернулся на учебу после службы в армии.
Весь первый курс Вера старалась учиться прилежно, скрывая от всех, в том числе и от Анатолия, свои необыкновенные способности. А Толя приглядывался к Вере. До армии он почти десять лет проработал на заводе. И пришел на философский факультет в двадцать семь лет вовсе не потому, что хотел стать идеологическим деятелем.
Как потом признался Вере Анатолий, его жизненный опыт эпизодически подсказывал ему, что она – не совсем обычный человек.
***
Толя думал о себе как о совершенно ординарном человеке, который необычен лишь тем, что решил выучиться на философа в достаточно солидном для студента возрасте после нескольких лет работы штамповщиком и службы в противовоздушной обороне.
Его не прельщала возможность карьерного роста по партийной или карьерной линии. Его беспокоила проблема, которую он не хотел с кем-либо обсуждать. Он не умел любить. То есть совсем никого и никогда. Подростком, начав работать на заводе, он боялся ровесников, которые почему-то всегда причиняли ему боль. Поэтому у него выработалась привычка нападать первым. Толя даже специально ходил на борьбу, чтобы его никто больше не смог обидеть в рабочем городе, в котором он жил. И достаточно преуспел в занятиях спортом, потому Вера и отметила его плотное телосложение, когда увидела впервые.
Толю после пары эпизодов с его победами в неизбежных разборках перестали задирать подвыпившие работяги в общежитии, в котором он жил до поступления в институт. Через год его уже боялись все коллеги. Постепенно в рабочей среде не осталось никого, с кем бы он мог поговорить. Вслед за осознанием того, что у него нет ни одного друга, пришло ощущение невыносимого, пронзительного одиночества. Вместо того, чтобы выпивать как другие его соседи по комнате, Толя после рабочей смены начинал вести в глубине души длинные диалоги с самим собой, чтобы не слышать своих соседей. Постепенно он увлекся философскими книгами, которых в 70-е годы прошлого века нормальные, то бишь рабочие люди, в общем-то, не читали.