Сарбан скинул балахон и, не глядя на мальчика, прикрыл его наготу.
– Как тебя зовут? – спросил он наконец, осмелившись взглянуть и увидев, что из-под складок ткани торчат только пятки.
– Степан.
– А я Сарбан, – сказал священник и лег на тюфяк рядом с ним.
– Но… – Парень попытался вылезти из-под накидки.
– Нет, не вставай, – попросил Сарбан. – Не шевелись. Откуда ты, Степан?
– Я не знаю, господин.
– Давно здесь?
Парень пожал плечами. Сарбан окинул взглядом комнату и понял, что в ней сложно уследить за ходом времени.
– А как ты сюда попал, Степан?
Он опять пожал плечами.
– Э-э… какие у тебя самые старые воспоминания? Знаешь?
Степан кивнул.
– Ну? – спросил Сарбан.
– Мадама.
– Мадама? Ты бывал у Мадамы?
– Угу.
Сарбан тоже кивнул.
– Ты родился в ее заведении?
Парень пожал плечами. Вероятно, да.
– Помнишь, как ты сюда попал?
– Да. Дядя Папук выиграл меня в карты у Мадамы. Он мне сам так сказал, и это все, что я знаю.
Сарбан обыскал карманы, нашел несколько «клыков» и дал мальцу. Тот взял, опасливым взглядом окинул комнату, погруженную во мрак, и спрятал монеты под тюфяк.
– Польза от них будет?
Парень как будто не понял.
– Что ты с ними сделаешь? Потратить сможешь?
Степан покачал головой: нет.
– Их отнимут?
– Да.
– Ты хоть иногда выбираешься отсюда?
– Нет.
– Никогда?
– Никогда.
Сарбан старался обуздать свой гнев, не показывать своих чувств, не выдавать себя. Но все-таки одна слеза одержала победу, скатилась по щеке, застряла в бороде.
– Почему вы плачете, господин?
Сарбан утерся основанием ладони и коротко ответил:
– Ты мне кое-кого напоминаешь.
Степан был совсем не похож на Бога, но Сарбан вспомнил те моменты, когда купал сына, этот комочек розовой плоти, который хихикал и плескался, будто маленький океанский святой, все еще невежественный, неуклюжий, ни о чем не подозревающий. Узрел усталые веки, смыкающиеся над миром Бога на последних словах сказок, почувствовал теплый лоб губами, ощутил ноздрями запах только что омытой невинной кожи. А потом дрожь омерзения сотрясла его тело, когда он бросил взгляд на Степана, обнаженного под накидкой, и невольно подумал о том, что с ними тут делают – и Сарбан с отвращением проклял эти образы. Такова была реальность паренька, и священник, не сдерживая слез, наклонился и обнял его.
– Господин… я… – Степан умолк и сам обнял мужчину, испуганно озираясь по сторонам.