На часовой башне, что высилась на противоположной стороне вымощенной светлым камнем площади, пестрой сейчас от нарядной толпы, пробило полдень. Сжав зубы, Шиан прибавил ходу, подтягивая левую ногу и выстукивая по истертому мраморному полу тростью мелкую дробь, едва слышную здесь за гомоном людей внизу.
К счастью, настоятель и сам задерживался, поэтому опоздание его никто не заметил. Он уселся на первом ряду, на скамье из черненого дерева с высокой спинкой, вытер украдкой пот, выступивший крупными каплями на лбу, и осторожно вытянул ноющую ногу перед собой.
Наконец, когда тихий ропот служителей почти пересек грань открытого возмущения, Фанир появился на пороге, но сам не вошел, пропуская кого-то вперед. Верховный жрец. Нутро внезапно ледяными пальцами сжала тревога. Неужели дело в …?
Энелис неспешно прошествовал к кафедре, но садиться не стал, несмотря на преклонный возраст. Шиан отметил его болезненный вид, трясущиеся, побитые старческими пятнами, руки, согбенные плечи. Когда он в последний раз почтил их своим визитом? Год назад? Меньше. И полугода ведь не прошло! Тогда Энелисс Прозорливый выглядел иначе. А сейчас… Словно оплывшая свеча, огарок. Перед ним стоял обыкновенный старик – от прошлого величия не осталось и следа. Прочистив горло и поприветствовав собравшихся, он заговорил:
– Думаю, каждый из присутствующих здесь догадывается о цели моего визита.
Жрец обвел подслеповатым взглядом служителей и с презрением выплюнул:
– Слухи. Они плодятся среди вас, множатся. Подрывая веру, подтачивая, будто гнусные черви!
Шиан напрягся и подался вперед. Ногу прострелила боль. Слухи? Он называет это слухами?
– Распространение ереси, потворство ей будет караться по всей строгости! Я… Я буду пресекать любые лживые поползновения на единство и крепость нашего верующего духа! И лично, – Энелисс закашлялся, утер сухие тонкие губы платком и, отдышавшись, ткнул узловатым пальцем в воздух, – слышите, лично прослежу за тем, чтобы ни одна крупица этой ереси не просочилась за стены храмов.
Шиан гулко сглотнул. Он боялся посмотреть на других служителей, страшился не увидеть в их глазах того, что сейчас чувствовал сам.
Верховный жрец покинул зал, возложив знак благословения на всех, а вперед вышел настоятель. Дальнейший собор прошел обыкновенно. Да Шиан особо и не вслушивался в тихий голос Фанира. Не мог себя заставить. И чуть не пропустил момент, когда народ потянулся к выходу. Он не без труда встал, опираясь на трость, и мельком взглянул на настоятеля у окна, а тот, перехватив его взгляд, поманил к себе.