Гром и пламя вырвались из чёрного жерла, и орудие отлетело далеко к деревьям и перевернулось на бок, наехав на кочку.
Прыжок спас Эрин от прямого попадания, она осталась жива, но не могла встать, и прийти в себя, беспомощно шевелясь среди обломков в облаке пыли, точно насекомое в лютый мороз, таращась в пустоту, часто, непонимающе моргая. Голова разрывалась от гула в костях, как будто череп стал духовым инструментом.
Вдруг перед нею возникло перепуганное лицо Невейна, и она ласково потрепала его по волосам и нежно ущипнула за щёку, как ребёнка на прощание. Улыбнулась. Весь мир ушел в объятия тишины, остались только эти бледные глаза, ищущие надежду, что она жива и поправится, эти несуразные, слишком невинные черты лица – они, верно, никогда не искажались злобой и презрением, этот забавно нахмуренный лоб.
– Мой бесполезный принц, – прошептала она.
Образы стали затихать, мрачнеть: так к радостным аккордам фортепиано неожиданно добавляются низкие, холодные, мрачные тона, постепенно преобладающие над всем произведением.
Глаза девушки закрылись, слёзы сбежали по щекам – их впитала тёмная ткань шарфа. Невейн оцепенел от ужаса и как завороженный глядел на медленно сочащуюся из груди кровь, а затем снаружи донёсся сонм криков и лязг оружия. Ни один из убийц так и не вошел под сень старенькой часовни, ибо их заняло кое-что другое. Но принцу было всё равно. Весь мир, что он знал, сжался до одного лица, в котором он мечтал увидеть пробуждение жизни.
Невейн поднял её на руки и отнёс к монаху, с мольбой взглянул на того.
– Сделайте что-нибудь, святой отец. Можете вы помочь ей? Она спасла меня. Она… меня…
– Она ранена, – сказал монах озабоченно.
– Вы поможете ей? Спасите её, умоляю! Я жив только благодаря её доброму сердцу.
– Я постараюсь, малыш.
Рана булькала и извергала сгустки крови. Невейн тупо смотрел, как монах уверенно положил руки поверх окровавленных тонких ладоней; как закрыл глаза, погрузившись в себя; и как, подобно второй заре, полился в умирающую тёплый золотистый свет.
– Крови стало меньше, – взволнованно прошептал Невейн.
Волна сияния впиталась в место ранения.
Невейн прижал ухо к губам девушки, и радостная улыбка озарила его лицо впервые за неслыханно долгое время.
– Она дышит, святой отец! Она дышит… Вы совершили чудо.
И он с чувством обнял старика.