Пришёл в себя от того, что голова то билась о камни, то ныряла в холодную грязную жижу. Лицо царапала трава. Меня тащили за ноги. Кто, я рассмотреть не мог, а приподнять голову не хватало сил. Сквозь кроны деревьев пробивался сумеречный свет и капли дождя. Уже вечер? Так хотелось, чтобы был день. Блин! О чём я думаю?! Куда меня тащат?!
Уцепился рукой за куст, попытался выдернуть ногу. Наконец, движение прекратилось. Тянущий
удивился:
– Трепыхается! – потом обрадовался. – Всё-таки живой.
Я поддерживал его радость. Ноги срубленными ветками рухнули на землю. незнакомцы заспорили высокими, но хриплыми и какими-то истеричными голосами:
– Съедим. Остатки в болоте утопим.
– Леший запретил туристов есть.
– Это не турист, а чужак.
– Леший решает, кто чужак. Этот ещё не сбежал. Мы же кикиморы, а не русалки.
– Как же, не сбежал! Гляди, дохлый совсем. Такие и бегут.
– Я его на сборе не помню.
Я с трудом приподнял голову. Взгляд никак не мог сфокусироваться. Две фигуры. Похоже, женские. Одеты в какое-то тряпьё. Волосы громоздятся на голове копнами грязно-серой соломы. Одна заметила моё движение, нагнула скуластое грязное лицо с белёсыми глазами. Я уже принюхался к моему немытому телу, но из её рта шёл такой запах, что на ум приходило только – «мерзостно смердело». Нет, женщиной это существо назвать было нельзя. Я почувствовал, потому что существо заговорило:
– Помрёт скоро. Никому не достанется. Я дохлятину есть не буду.
– Русалки утащат.
– Жалко еду тварям отдавать.
Вторая тоже присела. Стала меня ворочать с бока на бок:
– Тут и жрать нечего. Кости одни.
Вдруг, резкая боль пронзила правую ягодицу. Я дёрнулся, но был прижат к земле сильными руками. Второй укус вонзился в левый бок. Именно укус. Косматая тварь разинула зловонную пасть, ударила тупыми зубами по рёбрам и прищемила пассатижами челюстей кожу и что-то там оставшееся из подкожного. Я взвыл раненным зверем. Полудохлым, но всё ещё цепляющимся за жизнь. В крик ушли остатки сил. Я снова попытался потерять сознание, но оно, как нарочно продолжало онлайн трансляцию людоедского пиршества. Десятки, сотни, тысячи когтей и зубов пытались разделить меня на мелкие фракции.
Рывок! Существо откинулось назад и потащило зубами моё тощее тело вверх. Боль, казалось бы, и так нестерпимая, пробила потолок терпимости и взорвалась катарсисом отрыва плоти. Объедки тела скатились обратно в траву и засучили по земле ногами, судорожно пытаясь отползти. От ужаса увидеть повторный бросок твари мозг дал сигнал глазам закрыться. Чудище взвыло. Зубы застучали от нервного озноба. И тут…